Фабиан Риск

Так вот, значит, в каком классе он учился. Класс зла. Он повторил слова про себя и попытался понять, почему его гнетет неприятное чувство: что-то не так. Впервые преступнику не удалось лишить свою жертву жизни. А если это входило в его планы? К тому же он вспомнил, что Ингела Плугхед была одной из самых приятных в классе. Он не мог припомнить, чтобы она хоть раз о ком-то плохо отозвалась. Она единственная из класса осмеливалась вставать на сторону Клаеса.

Фабиан вспомнил, как во время урока на тему «Кем ты мечтаешь стать» Ингела сказала, что будет адвокатом, чтобы помогать всем слабым и беззащитным. Кем она стала на самом деле, он понятия не имел. Но он слышал, что она якобы страдала тяжелой депрессией и даже пыталась покончить с собой.

Когда они, наконец, дошли до холла с лифтами, Фабиан нарушил молчание и крикнул одному из полицейских, чтобы тот не нажимал на кнопки. Он хотел нажать сам.

В детстве он любил играть именно с этими лифтами. Четыре лифта располагались посреди крестообразного больничного здания по четырем сторонам света. Как только он входил в большой круглый холл, в центре которого на полу стояла кнопочная панель, ему начинало казаться, что его поднимают на командирский мостик Энтерпрайза. Кнопки всех лифтов помещались не внутри лифтовых кабин, а именно на этой напольной панели, и можно было нажать какой угодно этаж.

Фабиан обвел холл глазами и понял, что и сейчас испытывает то же чувство. Помещение состарилось с тем же достоинством, что и «Звездный путь», и не хватало только Кристин Чапел с ее целительным лазерным лучом. Он нажал на зеленую кнопку нижнего этажа, и двери лифта сразу открылись.

– Ты уже на ногах? – спросила Лилья, когда Фабиан вполз в отделение неотложной помощи.

– Как сказать.

– Дай-ка посмотрю, – Лилья обошла его, встала за ним на цыпочки и посмотрела на его затылок под больничной рубашкой. – Ой, черт возьми…

– Спасибо. Именно это я и хотел услышать.

– Полагаю, что ты здесь по той же причине, что и мы. Несмотря на отпуск, – сказала Тувессон.

Фабиан встретился с ней глазами, но ничего не ответил.

К ним подошел врач. Он сдвинул вниз марлевую повязку и пожал Тувессон руку.

– Насколько я понимаю, вы пришли к Ингеле Плугхед.

– Как она себя чувствует?

– Сравнительно неплохо. Нам наконец удалось остановить кровотечение. Мы не сразу поняли, что с ней в действительности произошло. – Врач замолчал и огляделся, словно проверяя, что их никто не слышит. – Какой-то непрофессионал явно пытался сделать ей вагинальную гистерэктомию.

– Что это значит?

– Ей вырезали матку.

Тувессон посмотрела на Фабиана, будто ждала, что он скажет. Но его мысли были слишком заняты попытками объяснить, почему кто-то подверг Ингелу Плугхед вагинальной гистерэктомии. И почему вообще ее надо было чему-либо подвергать.

– А как определили, что это непрофессионал? – спросила Лилья.

– Разрезы находятся совсем не там, где должны, и потом, ей даже не пытались зашить саму рану. К тому же у нее в моче обнаружили высокую степень содержания бензодиазепи́нов, то есть лекарств от беспокойства и расстройства сна.

– Значит, ее накачали лекарствами и провели операцию, когда она была без сознания?

Врач кивнул.

– Но сначала ее изнасиловали.

– Что?

– Я пошлю письменный отчет. Прошу меня извинить, но я не закончил обход.

И врач ушел, не дав возможности задавать дополнительные вопросы. Тувессон покачала головой и повернулась к остальным. Новость об изнасиловании словно затмила всю напоминающую пытку операцию.

Что касается Фабиана, изнасилование развеяло все сомнения. Теперь он знал наверняка.

– Во всяком случае, это означает, что преступник – мужчина, – сказала Тувессон.

– И у нас, вероятно, есть неопровержимые доказательства, – подхватила Лилья.

Тувессон кивнула.

– Но не в отношении нашего преступника, – возразил Фабиан. – Это кто-то другой.

– Почему это должен быть кто-то другой? – удивилась Тувессон.

– Это не похоже на его почерк, – сказал Фабиан и предложил перейти в кафе.

– А я вижу целый ряд совпадений, – сказала Лилья, убирая грязные кофейные чашки и десертные тарелки с кофейного стола и пытаясь оттереть салфеткой засохшие пятна. – Помимо очевидного – она училась в том же классе, – мы имеем также изощренный способ действия. Не говоря уже о выборе времени. Только мы начали надеяться, что он закончил.

– Да, так подумали многие, – сказала Тувессон, ставя поднос с их заказами.

Фабиан попробовал напиток, который в больнице упорно называли капучино, и понял, что Лилья и Тувессон совершенно правильно выбрали чай.

– Наш преступник не насилует своих жертв.

– Может быть, дело в том, что первый раз жертва – женщина?

– Ты хочешь сказать, не считая Метте Луизе Рисгор, – уточнила Лилья.

– К тому же, Ингела Плугхед – одна из самых приятных людей, которых я встречал, – сказал Фабиан. – Она более или менее единственная в классе, кто заступался за Клаеса и всегда брал его сторону. В-третьих, я не вижу никакой связи с ее маткой или женским полом.

– Но речь больше не идет о Клаесе Мельвике. Он мертв, – сказала Тувессон.