Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования

Направление и характер современных исследований о Достоевском в западных странах немецкого языка во многом определяется теологическими, экзистенциалистскими и фрейдистскими теориями. В работах западногерманских, австрийских и швейцарских литературоведов русский писатель предстает чаще всего или как религиозный мыслитель, борющийся с безверием (Т. Штейнбюхель. Ф. М. Достоевский[2340]; М. Дерне. Бог и человек в творчестве Достоевского[2341]; В. Рем. Жан-Поль — Достоевский. К изучению художественного воплощения безверия[2342] и др.), или как философ-метафизик, предтеча экзистенциализма наряду с Киркьегором и Ницше (Г. Кранц. Человек перед выбором. Об идее свободы у Достоевского[2343]; Р. Лаут. Я увидел истину. Философия Достоевского в систематическом изложении[2344]; В. Нигг. Религиозные мыслители[2345] и др.), или же исследователь иррациональных начал человеческой психики (А. Демпф. Три пророка. Глубинная психология Достоевского[2346] и др.).

Иной подход к Достоевскому у Т. Манна. Для него творчество русского писателя — это прежде всего значительное художественное явление, сложное и противоречивое. В статье о Достоевском, написанной в первый послевоенный год, Т. Манн проверяет свое отношение к нему трагическим опытом немецкой истории 1930-40-х годов. Его вывод столь же осмотрительно, сколь и лаконично сформулирован в самом заглавии статьи — "Достоевский, но в меру"[2347]. После 1945 г. наследие русского писателя становится актуальным и для нового, послевоенного поколения немецких писателей, и среди них не в последнюю очередь — для западногерманского прозаика Г. Белля. Одним из последних откликов на русского писателя в Западной Германии является статья Г. Белля "Час Достоевского". Белль рассматривает Достоевского как религиозного писателя (Белль прибегает к традиционному сопоставлению его с Толстым), как поборника "метафизической религии"[2348].

В последние годы все активнее включается в споры о русском писателе марксистское литературоведение ГДР. Против буржуазных его фальсификаторов из ФРГ полемически заострена, к примеру, статья О. Вольфа "Изучение Достоевского на службе клерикального антикоммунизма"[2349]. Традиционную точку зрения на Достоевского — певца "русской души" оспаривает в книге "От Пушкина до Горького" Э. Фабиан[2350]. Литературоведческая наука ГДР сделала в изучении Достоевского пока еще свои первые шаги.

Общие методологические вопросы были подняты в 1956, юбилейном для Достоевского году, славистом В. Дювелем в статье "За и против Достоевского"[2351]. Методологические основы изучения творчества Достоевского в ГДР заложены А. Зегерс в ее работе "О Толстом. О Достоевском"[2352] (куда вошли в переработанном виде ранние статьи "Князь Андрей и Раскольников", 1944, и "Наполеоновская идея власти в романах Толстого и Достоевского", 1948, представляющие собой одну из вершин марксистской критики о русском писателе). Страшная реальность фашизма открыла писательнице глаза на те зловещие последствия, которыми чревата "наполеоновская идея", и она не только осудила эту идею как критик, но в романе "Мертвые остаются молодыми" художественно развенчала ее.

В последние годы славистами из ГДР намечена и успешно реализуется серия исследований по теме "Достоевский в Германии".

Таковы, в самых общих чертах, дальнейшие этапы восприятия Достоевского в Германии после юбилейного 1921 года.

В настоящее время вокруг имени Достоевского разгораются споры, гораздо более ожесточенные, чем пятьдесят лет назад.

Современный исследователь Г. Кремпьен (ГДР) в статье "Чем является для нас сегодня Достоевский?" пишет:

"В своем творчестве, обладающем неизмеримой художественной глубиной, Достоевский пытался дать ответ на вопросы своего времени; он изобразил одиночество и безвыходность человека в человеконенавистническом капиталистическом обществе и пытался преодолеть их. Именно это сближает его с нами, хотя его суждения нам бывают чужды, либо мы вообще не принимаем их как явно реакционные. Но мы не хотим отдавать Достоевского декадентам и формалистам, которые издавна пытались с неуклюжим дилетантизмом подражать ему. Нам, которые считают своей первоосновной задачей освобождение человечества, Достоевский много ближе, чем им"[2353].