Эзотерический мир. Семантика сакрального текста

Большее значение для духовной жизни учеников Будды, чем подобного рода явления, имеют «четыре ступени самопогружения». Мы имеем право признать в них состояние экстаза, встречающегося нередко и на почве западной религиозной жизни. Но только организм индуса расположен к нему в гораздо большей степени, чем организм западного человека. Это — долго длящееся состояние отрешения от всего земного, во время которого чувствительность к внешним влияниям уничтожается или сводится к минимуму, а душа парит в небесном блаженстве. В тихой комнате, еще чаще — в лесу садились на землю «со скрещенными ногами, выпрямив тело, лицо окружив бодрственными помышлениями». Таким образом долгое время пребывали в совершенной неподвижности и освобождались по порядку от «похоти и злых раздражений», «обсуждения и взвешивания», «радостного возбуждения». Наконец, должно было прекращаться и дыхание, т. е. в действительности, разумеется, сводиться до степени неощущаемого. Тогда становился дух «собранным, просветленным, очищенным от грязи, освобожденным от всего пагубного, гибким и искусным, крепким и непоколебимым». Приходило радостное сознание восхищения из глубин горестного существования в светлые свободные сферы. В этом состоянии пробуждалось чувство прозорливого познания хода мирового процесса. Как христианская мечтательность в моменты экстаза раскрывала для себя тайны мироздания, так и здесь думали увидеть прошлое собственного «Я» в бесчисленных периодах переселения душ. Думали узнать о шествующих через вселенную существах — как они умирают и вновь возрождаются. Стремились проникать в чужие мысли. Этому состоянию самопогружения приписывалось также обладание чудесными силами, способностью исчезать и появляться вновь, способностью раздроблять собственное «Я».

В качестве предварительного средства «овладения» ступенями самопожертвования использовались другие духовные упражнения, которые можно было бы назвать самовнушением. В уединенном, свободном от всяких внешних помех месте устраивали круглую однотонно окрашенную (лучше всего в красный цвет) поверхность. Вместо нее могли быть применены также водная поверхность, огненный круг (например, костер, рассматриваемый сквозь круглое отверстие) и т. д. (исключительно одаренные индивидуумы не нуждаются в такой подготовке; вместо окрашенного круга для них было достаточно обыкновенного пахотного поля). Организованный таким образом объект рассматривали до тех пор, пока не начинали видеть его одинаково ясно как открытыми, так и закрытыми глазами. Когда «самопогружающийся» овладевал техникой «внутреннего рефлекса», он покидал созерцаемый объект и уходил в свою келью продолжать там свое созерцание. Место первоначального рефлекса, передававшего объект со всеми его случайными несовершенствами, занимал затем «последовательный рефлекс», сравниваемый с впечатлениями от гладкой раковины или зеркала, лунного диска, проступающего сквозь тучи, или белой птицы, которые выделяются на фоне темной облачной ночи, однако кажутся бесцветными и бесформенными. В этом состоянии, которое считалось доступным лишь немногим, дух чувствовал себя освобожденным от всех стеснений и способным воспарить в высшие сферы самопогружения.

Другая форма созерцания исходила от чисто рассудочного, постепенного отвлечения от множественности явлений, чтобы затем превратиться в свободное от реального мира неподвижное созерцание все более и более лишенных всякого конкретного содержания абстракций.

Будда обращается к ученику:

«Подобно тому, как этот дом Мигараматы лишен слонов и рогатого скота, жеребцов и кобыл, лишен серебра и золота, лишен толпы мужей и жен, и не пуст только в одном отношении, а именно, не лишен монахов, так же, Ананда, отвлекается монах от представления «человек» и мыслит исключительно о представлении «лес»…»,

Далее монах видит, что в его представлениях наступила пустота по отношению к представлению «деревня» и пустота наступила по отношению к представлению «человек»; не наступило пустоты только по отношению к представлению «лес». Затем отвлекается он и от представления «лес», так что достигает представления «земля» с опущением всего разнообразия земной поверхности.

Затем дух поднимается подобным же образом далее к представлениям «пространственная бесконечность», «умственная бесконечность», «ничто не существует» и т. д., шаг за шагом приближаясь к искуплению. В конце этой лестницы ставится обыкновенно состояние «прекращения представления и ощущения», описываемое как напоминающее смерть оцепенение, очевидно, каталептической природы.

Монаха, который, сидя у подножия дерева, погрузился в подобное состояние, видят пастухи и землепашцы; они говорят: «Замечательно! странно! Этот монах умер сидя; сожжем его тело». Они покрывают его соломой, дровами, навозом и зажигают огонь. Но он, когда наступает следующее утро, целым и невредимым просыпается от самопогружения».