Эзотерический мир. Семантика сакрального текста

Не наивно ли это, скажет религиозный человек: только Бог может нарушить космические законы. Да, подтвердит атеист, космические законы не может нарушить никто. Никакое знание, никакая мудрость, скажут они в согласии, не в силах вырвать человека из сансары и страданий, обусловленных космическими законами. В ответ на это Будда мог бы сказать им: «Непросвещенные, разве вы не знаете, что существует не одно бытие, а по меньшей мере четыре: обусловленное чистой формой (творением), нечистой формой, индифферентной формой и знанием, когда прекращается страдание».

«Если подверженное незнанию существо, — указывает Будда, — образует в себе форму, направленную на чистое, его распознавание достигает чистого бытия. Если оно образует в себе форму, направленную на нечистое, его распознавание достигает нечистою бытия. Если оно образует в себе форму, направленную на индифферентное, его распознавание достигает индифферентного бытия. Но если монах покинул незнание и достиг знания, он благодаря своему освобождению от незнания и приобретению знания не образует ни формы, направленной на чистое, ни на нечистое, ни на индифферентное; уничтожено для пего возрождение, достигнут святой подвиг, исполнен долг; не возвратится он к этому миру; это чувствует он».

«Разве вы не знаете, — мог бы продолжить Будда, — что Просвещенный творит бытие, что Знание творит бытие». И он был бы прав, поскольку воспроизводил традицию Брахмана-Атмана, слово и знание которого творит бытие. Вспомним древние изречения: «Атман есть все… Атман есть весь этот мир… Брама есть право… Брама есть опора этой вселенной… Брама есть слово, истина во слове есть Брама».

10

Уяснение знания и отказ от желаний — дело очень непростое. На пути к искуплению стоят как собственная природа человека, для которого «желания желанны», так и злой бог Мара, искушающий путника, сбивающий его с правильного пути. «Также, ученики, — говорил Будда, — подстерегает вас Мара Злой всегда и постоянно и думает: «Я войду в них через двери их глаз или я войду в них через двери их ушей, или их носов, их языков, их тел, их мыслей». Поэтому, ученики, охраняйте двери ваших чувств. Тогда Мара Злой оставит их и удалится от вас, потому что не найдет к вам входа, как шакал должен был удалиться от черепахи».

Чтобы преодолеть оба эти препятствия, Будда и его ученики обращаются за помощью к Йоге. Ольденберг точно описывает суть этой техники, используемой в буддизме.

«Предварительною, ведущею к победе ступенью считает буддизм постоянное упражнение в представляющих общее достояние всей индийской религиозной жизни упражнениях внутреннего погружения, в которых благочестивый человек отвращается от внешнего мира с его пестрым разнообразием форм, чтобы в тишине собственного «Я» вдали от скорби и радости предвоспринимать прекращение тленности. То, чем является для других религий молитва, представляет для буддизма благочестивое самопогружение:

… Когда туча бьет в барабан с высот,
Когда дождь шумит через птичий путь
И монах в тиши погружен в себя,
Заключен в свой грот, — больше счастья нет:
У ручья сидит средь цветов лесных,
Чем украсил лес пестрый свой венок,
И монах блажен, погружен в себя:
Больше этого в мире счастья нет.

Отчасти, очевидно, шла речь о простом упражнении в интенсивнейшей, свободной от патологических элементов концентрации представлений и чувствования. Уже выше мы коснулись погружения в настроение дружества по отношению ко всем существам, которое возбуждали в себе, неподвижно сидя в лесу, и которому приписывали магическую силу, укрощающую всякую злобу в людях и зверях. Другого рода погружение было погружение в «нечистоту»: чтобы проникнуться мыслью о тленности и нечистоте всякого телесного существования, помещались на кладбище и, оставаясь подолгу здесь, сосредотачивали внимание на трупах и скелетах в различных стадиях гниения и разложения, и думали при этом: «Поистине и мое тело имеет такую природу и стремится к этой цели; оно не свободно от этого».