Эзотерический мир. Семантика сакрального текста

Мы видим, что Кришнамурти переосмысляет само понятие смерти. Смерть лишается за гробом своего значения, а жизнь трактуется как иная форма смерти. Смерть и жизнь — две стороны одной монеты: смерть углубляет, делает жизнь более значимой, более ответственной, а жизнь лишает смерть безнадежности.

Вопрос о времени Кришнамурти обсуждает во многих своих беседах, он старается объяснить, что время порождено нашим сознанием, переносящим прошлое в настоящее, что реальным фактом является «сейчас», а не «вчера» и «завтра». Однако люди плохо понимают эти объяснения, возможно, потому, что живут не в свободе, а в необходимости (вынуждены планировать свою жизнь и деятельность, сохранять положение в обществе, ориентироваться на мнения и ожидания общества, поддерживать свои личностные показатели и т. п.). Кришнамурти призывает перестать фетишизировать время, жить «сейчас» и умереть для прошлого и будущего.

«Если не говорить о часах, то существует ли вообще время? Многое мы принимаем просто так; это кажется вполне естественным, гак как мы привыкли к подчинению. Но существует ли время вообще, если оставить в стороне серию вчерашних дней? Причина вызывает следствие, а следствие, в свою очередь, становится причиной, между ними нет разделения, это единое движение. Такое движение мы называем временем, и с помощью его мы видим все — в наших глазах и наших сердцах. Мы видим глазами времени и переводим настоящее на язык прошлого; а этот перевод встречает завтрашний день. Это и есть цепочка времени.

Мысль, захваченная этим процессом, задает вопрос: «Что такое время?» Сам вопрос возникает из механизма времени. Поэтому такой вопрос бесполезен, так как сама мысль разделяет движение на вчера, сегодня и завтра. Или она говорит: «Существует только настоящее», забывая, что настоящее — это результат вчерашнего дня.

Наше сознание соткано этой цепочкой времени; пребывая в его границах, мы спрашиваем: «Что такое время? А если нет никакого времени, что произойдет со вчерашним днем?» Такие вопросы лежат в ноле времени.

Но может быть нет никакого завтра и вчера, а есть только «сейчас»? Этот вопрос поставлен не мыслью. Мы задаем его тогда, когда осознали структуру и природу времени — хотя и с помощью аппарата мысли.

Существует ли в действительности завтра? Конечно, существует, если на следующий день я должен сесть в поезд. Но существует ли завтрашний день внутри сознания, конкретный день страданий, удовольствий или достижений? Может быть, существует только «сейчас», которое не связано со вчерашним днем? Время останавливается, когда останавливается мысль. В этот момент остановки возникает «сейчас». Это «сейчас» — не идея, оно — факт, не только тогда, когда весь механизм мысли пришел к концу. Чувство, переживание этого состояния «сейчас» совсем не то, что слово «сейчас», которое из времени. Поэтому не будем удивляться словам «вчера», «сегодня», «завтра». Переживание «сейчас» возможно только в состоянии свободы, а свобода не создастся мыслью…

Она пришла с двумя дочерьми, но оставила их играть вне дома. Это была молодая женщина, очень приятного вида и хорошо одетая. Она казалась чем-то весьма обеспокоенной и готовой слушать… Мягкая улыбка прикрывала ее затаенную печаль.

Она спросила:

— Что такое семейные взаимоотношения? Уже прошел ряд лет с тех пор, как я вышла замуж. Мне кажется, что мы любим друг друга, но чего-то очень недостает в наших взаимоотношения.

— Вы действительно хотите глубоко рассмотреть этот вопрос?

— Ну, конечно. Я проделала большой путь, чтобы обсудить его с вами.

— Ваш муж работает в своем учреждении, а вы работаете дома: у каждого из вас свои честолюбивые устремления, свои неудачи, страдания и страхи. Он стремится стать крупным администратором и боится, что упустит возможность, если другие займут это место раньше. Он погружен в свои честолюбивые замыслы, у него свои разочарования, свои поиски осуществления цели, а у вас свои боли.

Он приходит домой усталый, раздраженный, со страхом в сердце и вносит в дом напряженное состояние.

Вы также устаете после долгого дня возни с детьми и всем прочим. Оба вы пьете вино для успокоения нервов и ведете не очень спокойную беседу. После разговора — еда, и, наконец, неизбежная кровать. Вот это есть то, что называется семейными взаимоотношениями — каждый живет в своем собственном мире деятельности, а встреча происходит в постели: и это называется любовь. Конечно, здесь есть и нежность, и известная доля внимания, два-три поглаживания по головке детей. Потом наступает старость и смерть. Все это называется жизнью. И вы с готовностью принимаете такой путь жизни.

— А что же еще можно делать? Мы воспитаны в этом, для этого. Мы хотим обеспеченной жизни, некоторых жизненных благ. Я не вижу, что еще мы можем делать?

— Разве именно желание обеспеченной жизни связывает вас? Или может быть традиция, готовность принять установленный общественный шаблон — идея мужа, жены, семьи? Конечно, во всем этом очень мало счастья, не так ли?