Еврейский миф в славянской культуре

Представления о запахе инородцев, в частности евреев, нашли отражение в славянских паремиях: Жид – еврей, жид. Жид жыдым пахниць (рус. смолен., Добровольский 1914: 223); Жид жидом завсегда смердить (укр., Номис 1993: 82); Ваняйить, как от жыда, Жыд жыдом и ваняйить (рус. воронеж., Дикарев 1892: 88, 117); Żyd żýdam śmierdzić (бел., Federowski 1935: 372); Żyd zawsze Żydem smierdzi, Smierdzi jak Żyd (пол., NKPP 3: 988). Отметим, что семантическое значение этих поговорок передает не только представления о запахе, якобы исходящем от евреев, но и характеризуют выкрестов, якобы сохраняющих свою еврейскую сущность даже после крещения (см., напр., Номис 1993: 82; см. также 2.5.4).

По данным экспедиционных исследований в Полесье и в Подолии, представления о специфическом запахе «чужого», по которому его всегда можно опознать, широко бытуют до сих пор.

«Як колысь еўрэи булы, познавалы [их] по запаху. Жыд смэрдыть. То познавалы йих по тому, шо смэрдыть. Як Моисей выводиў еўрэи з Египта, воны сталы роптаты на Моисея [потому что хотели есть]. Биг им посылаў манну (поэтому и говoрать, наша молитва: “Хлеб наш насущный дай нам днесь”) и птицы карапатки, але сказаў: “Йиште, а ў запас не берыть”. Але воны пожадничалы, набрали ў запас, и воно пэрэночовало, и уже не можно было йисти, бо смердело. И од йих запахaло так, шо вид них чyти. Ў запас стали брать, а нельзя! От ужэ я говорю, шо воны сталы брaты ў запас, но пэрэночувалы, и нэ можно ўжэ кушать былo. Ўжэ вонo смэрдило. То тако и говoрать, шо жыдум чyти (т. е. евреем пахнет. – О.Б., В.П.)» (Е.В. Супрунюк, 1910 г.р., Речица Ратновского р-на Волынской обл., 2000, зап. О.В. Белова).

Согласно этой легенде, происхождение «еврейского» запаха связывается с событиями библейского Исхода (ср. Исх. 16: 13, 20): евреи были наказаны за свою жадность – нарушили запрет брать посланных Богом куропаток про запас (аналогичный сюжет с упоминанием испорченного мяса как причины «еврейского» запаха зафиксирован у поляков в Литве – Zowczak 2000: 176). Упомянем также легенду из Галиции, объясняющую, почему евреи оказались отмеченными паршой – в наказание за жадность и неподобающее поведение в пустыне – см. 4.1.5).

В Прикарпатье было зафиксировано свидетельство, согласно которому евреи «генетически» обладают неприятным запахом в силу своего происхождения: «Евреи, они… у них пот свой такий, ну, пот такой вонючий, от кочeвникоў ещё. Еврей – он вонючий. У них идёт уже как в генах заложено, шо, они ж евреи как – от кочевникoў походят по истории, и ў них это как уже в генах заложено, шо они… Он хоть так – моется – он всё равно полдня походит, от него запах такой специфический идёт <…> у них это в крови это заложено» (М. Кукурба, 1969 г.р., Куты Косовского р-на Ивано-Франковской обл., 2005, зап. О.В. Белова, М.М. Каспина).

Запах, по которому можно было отличить еврея, по мнению полешуков, исходил от самих «чужих» или от их одежды. Этот запах распространялся и на природные объекты, которые с точки зрения местной традиции считались «еврейскими» (например, в Полесье удода называют «еврейской кукушкой» именно из-за его неприятного запаха, см. 4.8): «От одежды запах. И можно сразу отличить [еврея от нееврея]. Запах такэй… ну, як у скотыны запах есть» (М.М. Костючик, 1937 г.р., Речица Ратновского р-на Волынской обл., 2000, зап. О.В. Белова).

Что касается последнего рассказа, то в связи с ним развернулась любопытная дискуссия, показательная в контексте нашего исследования. Присутствовавшая при разговоре сестра рассказчика, семья которой до войны жила в с. Мельники (3 км от Речицы) по соседству с еврейской семьей («наши хаты стyляны булы с жидaмы») с некоторым удивлением для себя поделилась таким своим «этнографически-бытовым» наблюдением: соседи-евреи жили зажиточно и очень «чисто»; местные цыгане, напротив, чистоплотностью не отличались. И все-таки, заметила рассказчица, «цыгане – воны такие бывають грязные, а нэ пахнэ вид ных ничим. А еўрэи – воны чисто ходылы, одёжи много было у них, а вот запах… Почему так?» (2000, зап. О.В. Белова). Таким образом, цыгане не обладают характерным «запахом чужого», и дело здесь вовсе не в гигиене. Так бытовые наблюдения, сочетаясь с фольклорно-мифологическими стереотипами, придают новые оттенки представлениям о «чужих», подчеркивая, что конфессиональная принадлежность (здесь – евреи-иудеи и цыгане-христиане) в ряде ситуаций может превращать «чужих» в «других» и почти в «своих».

Согласно рассказам информантов из Подолии, особый запах исходит не только от самих евреев и их ритуальной одежды, но ощущается также в еврейских домах, даже после того, как их давно покинули хозяева (Копайгород Барского р-на Винницкой обл., 2001, зап. А.В. Соколова).