Еврейский миф в славянской культуре

В Закарпатье существовало поверье, что душа умершего еврея переселяется в коня. В традиционных верованиях славян конь и лошадь связаны с нечистой силой. Так, в Закарпатье считали, что в коня обычно обращается опырь (вампир), босорканя (ведьма), босоркун (ведьмак, колдун), черт. Сходное поверье о том, что «лошадь – оборотень дьявола», бытовало и в других регионах Украины (Подолия). Существует представление, что и сам конь происходит из черта. По карпатской легенде, человек тянул борону, а черт сел на него, чтобы еще тяжелее было. Бог превратил черта в коня, поэтому «конь – нечистый зверь» и покойников на конях не возят, а только на волах, которые признаются «чистыми», «божьими» созданиями (Белова 2005: 218).

Из домашних животных самым любимым евреями считается коза (ср. рус. жидовская корова, пол. żydowskie zwierze). В Белоруссии даже считали, что разведение в хозяйстве «жидовськыго стaтку» – коз – не только идет в ущерб разведению овец, но и служит явным признаком того, что хозяин или кто-нибудь из его домашних склонен «рызхрасцицца» (Никифоровский 1897: 156). Вместе с тем у украинцев бытует устойчивое представление, что коза сотворена чертом и черт может принимать облик козла. Более того, если козу покропить освященной водой, то она тотчас же подыхает (Чубинський 1995/1: 53).

Из диких животных, связанных, согласно народным верованиям, как с нечистой силой, так и с евреями, отметим волков. «Евреями» называются волки в белорусском заговоре: «Святы Юрай-Ягорай <…> рассылай сваiх яўрэяў (ваўкоў) па цёмных лясах, па дзiкiх балатaх…» (Замовы 1992, № 156). В связи с этим примером вспомним довольно причудливое поверье о волках-оборотнях из витебской Белоруссии, напрямую связывающее «волколаков» с этническими соседями: «Дети, прижитые в “вовколачестве” (т. е. в период, когда их родители были обращены в волков в результате насланной порчи или колдовства. – О.Б., В.П.), также бывают “вовколаками”. Сделавшись людьми, они становятся “нeкствой”, и “мордвой”, т. е. бывают жидами, цыганами и татарами, несмотря на совершаемое над ними христианское крещение, которое к ним не пристает, разве такое крещение совершит священник, сам бывший когда-то вовколаком» (Никифоровский 1897: 70).

Ряд славянских этиологических легенд расценивает сороку как превращенную еврейку. Когда Христос ходил по земле, евреи не верили в его чудеса и хотели его перехитрить. Спрятали под мостом девушку с длинными косами и спросили, кто там. Христос ответил: “Сорока”, и вместо девушки под мостом оказалась сорока с длинным хвостом (р-н Пшемышля; Cała 1992: 90). С этим сюжетом соотносится бытующее практически повсеместно народное представление о том, что в сороку часто превращаются ведьмы; убитую сороку вешали в хлеву как оберег от нечистой силы. Отметим также украинское поверье, что «сорока сотворена чертом, она служит ему вместо лошади, потому-то убитую сороку вешают в конюшне, чтобы сохранить от черта своих лошадей» (Чубинський 1995/1: 67).

Воробьи – чортово насинне – «вышли из чертей», но одновременно считаются произошедшими из козьего помета, которым евреи якобы набивали свои пуховики (Чубинський 1995/1: 65). Своеобразное «родство» чертей, евреев и воробьев проявляется и в украинском поверье: вихрь (черта) можно отогнать словами «на сала!», «куцый, сала!», потому что он «не любит сала так же, как и евреи, считающиеся его подчиненными» (Чубинський 1995/1: 40–41).

5.2. «Демонологические универсалии» и местная традиция

Вернемся к вопросу о том, как различные культурные традиции, существующие в тесном соседстве, «обмениваются» между собою суеверными представлениями и целыми сюжетами.

Уже упоминавшиеся истории о чудесной находке в некоторых местах трактуются как «еврейские» (т. е. в той или иной местности рассказываются в качестве «местных меморатов» применительно к евреям). Такой цикл быличек о еврее Гершко Щербатом был записан в с. Олтуш Малоритского р-на Брестской обл., причем в роли рассказчика выступал местный священник. Приведем только один пример: «Ехал еврей с базара на возу ночью. По дорозе лежит баран. Взял того баранa ў воз. А лошади не идут. Оглянулся на барана – догадался, что это сила нечистая. Хотел выбросить с воза, а баран влупил ему в зубы и выбил. Вмиг все зашумело с воза, и исчез баран. С того дня Гэршко и зовут Шэрбатым» (ПА 1985, зап. И. Кондрашева).

Так же и универсальный общеславянский сюжет о том, как мать после смерти приходит кормить оставленного младенца, может переходить в разряд локально окрашенных сюжетов.