Еврейский миф в славянской культуре

Что касается обратной ситуации – почитания в какой-либо форме еврейских праздников славянами-христианами, фольклорно-этнографические своды кон. XIX–XX вв. не содержат таких сведений. Исключением является трогательный рассказ потомка рабби Пинхаса из Белоруссии «Ханукальная свеча Алексея» о том, как каждый год евреи со всей округи собирались в доме полесского крестьянина Алексея, чтобы отпраздновать Хануку. Алексей же устраивал для евреев праздник и сам принимал в нем участие по обету, в память о чудесно спасшей его ханукальной свече, свет которой указал ему дорогу из лесной чащи (Израильский архив фольклорного рассказа при Хайфском университете, № 3486; Фиалкова 1995б).

«Чужеродность» еврейского календаря для соседей-славян подкрепляется еще и тем фактом, что все еврейские праздники – подвижные, «не в числе». Этим обусловлены попытки «закрепить», хотя бы лично для себя, некоторые даты еврейского календаря за определенными днями. Довольно точно описывая события еврейского Судного дня, когда требуется соблюдать строгий пост «до звезды», одна из рассказчиц отметила, что Судный день приходится всегда на субботу: «Судный дэнь, да-да! Вонa [соседка-еврейка] нэ йила цэлый дэнь, вона в пьятныцу як пойила, мни ка[ж]ется, шо вин всегда ў суботу припадaе, то в пьятныцу вона як повэчэрала, и всё, и цэлый дэнь. Дoкуль нэ взойшла зирочка. Взойшла зирочка, и тоди вона сидaе за стил и приглашае кого там, и едят» (Е.Е., 1950 г.р., Черневцы Могилевского р-на Винницкой обл., 2004, зап. О.В. Белова, Т.В. Величко).

4.4.5. «Чужой» праздник: от этнографии к мифологии

Славянские рассказы о ритуалах, совершаемых во время еврейских праздников, удивительным образом совмещают в себе «этнографический» и «мифологический» пласт. С одной стороны, они содержат наблюдения, свидетельствующие о пристальном внимании, с которым местные жители Прикарпатья или Полесья наблюдали за обрядами своих соседей и своеобразно интерпретировали их (часто с точки зрения собственной традиции). С другой стороны, в этих рассказах отражается один из наиболее устойчивых стереотипов – о связи иноверцев с нечистой силой.

Осеннему празднику Кущей, который совместил в себе целый комплекс представлений, связанных с поминальными и очистительными обрядами, обрядами вызывания дождя, а также многочисленные приметы, посвящен отдельный очерк.

Славянские народные поверья, окружающие ритуалы еврейского Судного дня и связанные с демонологическими представлениями, особо рассмотрены нами в разделе о «хапуне» (см. гл. 5).

В данном разделе мы остановимся на представлениях славян о еврейских праздниках – Пуриме, Песахе и Суккот. Славянская фольклорная «проекция» этих праздников показательна и в связи с перекодировкой «чужих» понятий в рамках «своей» традиции, и как пример тесного взаимодействия соседствующих культур.

Пурим

Белорусская поговорка «людзи гавораць, што Пурымы не сьвято, а трасца не хвароба (Пурим не праздник, а лихорадка не болезнь)» (Сержпутоўскi 1930: 203) на первый взгляд принижает статус этого праздника (отголосок того, что не все евреи отмечают этот праздник?). Однако понимать это выражение следует, видимо, в прямо противоположном смысле (исходя из того, что лихорадка в народных представлениях – один из самых свирепых недугов). Да и фольклорно-этнографический материал показывает, что Пурим не остался незамеченным в славянской традиции. Это практически единственный праздник, который оказался напрямую спроецирован на славянский календарь – как в языковом, так и в обрядовом аспекте.

Среди украинцев, живших в тесном соседстве с евреями, бытуют вполне адекватные представления о празднике Пурим, основанные на знании библейского сюжета из Книги Эсфирь. «А булa дуже красавица Эстер и попросыла свогo чоловика, свогo возлюбленного, и он повишал того Амана», который хотел уничтожить еврейский народ. С тех пор и пошел у евреев обычай печь «пирожки» и «пряники», праздновать свое спасение (Ю.С. Резник, 1929 г.р., Мурафа Шаргородского р-на Винницкой обл., 2001, зап. О.В. Белова, А.В. Соколова, В.Я. Петрухин).

Пурим нередко оказывается во временнoй близости со «славянскими» праздниками – Средопостьем (Средокрестьем) и масленицей. Именно из-за этого славяне пытаются усмотреть в нем «аналог» этим праздникам. И. Берман отметил такую деталь относительно праздника Средопостья, или «крестцов» (среда на 4-й неделе Великого поста), в народных представлениях Виленщины: «Замечательно, что часто случающийся об эту пору еврейский праздник Пурим тоже почему-то называется евреями и крестьянами «жидовские крестцы». Многие евреи по невежеству думают, что этот праздник у них потому называется «крестцами», что в оное время Аман задумал евреев приневолить к принятию христианства» (Берман 1873: 9).