Эволюционер из трущоб

— Точно. К Михаилу её не подпускать, — отрезал Архаров, а после подумал секунду, вспомнил бесконечно зелёные глаза Елизаветы — и смягчил немного участь женщины, которую когда-то любил. Хотя, можно ли назвать любовью сиюминутное увлечение? Чувства испарились, как только она родила бездаря. Брак по расчёту или как это называется? — Хотя, знаешь что? Пусть видятся. Но не чаще раза в месяц. При этом я хочу, чтобы все достижения Михаила отслеживались ежедневно. Если после первого визита матери он раскиснет и покажет меньше рвения в тренировках, то больше никаких встреч.

— Как вам будет угодно, ваше благородие, — дворецкий поклонился и вышел из кабинета.

Архаров подошел к окну и открыл форточку, впустив в комнату немного осеннего воздуха. Золотистые листья осыпались с деревьев, знаменуя смерть природы, но после смерти — всегда приходит возрождение. Вот и барон надеялся, что очень скоро для его рода закончится осень и начнётся весна. Начнётся эра великого возрождения.

* * *

Пансионат в городе Ирбит.

После вкусного обеда настала моя любимая часть дня. Дневной сон. Пока другие карапузы дремали, я до одури прокачивал магические каналы, гоняя туда-сюда сгустки маны. Дело шло медленно, но я никуда и не спешу. У меня впереди ещё долгие, долгие, мучительно долгие годы взросления.

Нас привели из столовой и вручили в заботливые руки матерей. В комнате напротив разместилась графиня Румянцева вместе с Федькой. Румянцева опалила нас ненавидящим взглядом, схватила сына на ручки и унесла в комнату, громко хлопнув дверью.

— Мама, а сто не так с тётей? — спросил я, дёрнув маму за юбку.

— Она просто завидует. Ведь ты в сотню раз талантливее её сына, — мама улыбнулась, но сказала это достаточно громко, чтобы слышала не только Румянцева, но и все вокруг.

Её заявление было правдиво, но не слишком разумно. Это как среди голодающих крикнуть, что у тебя есть свежий хлеб. Не пройдёт и секунды, как тебя вскроют от уха до уха. Мы вошли в комнату, и мама спросила:

— Какую книжку хочешь почитать сегодня?

— Истолию станофления магисиских олденоф! — тут же выкрикнул я и побежал к книжному шкафу, чтобы достать оттуда полюбившуюся мне книгу.

Как и в любой истории, там были лишь крупицы правды, но читать эти байки было интересно. А ещё эта книжка давала понимание того, какие силы вообще имеются в империи. К примеру, лично императору подчинялся орден Чистильщиков и нет, они не чистили унитазы как можно было подумать. Они зачищали неугодных императору. Что-то вроде тайной полиции.

Если какие-то разгильдяи подняли бунт, к ним направлялся отряд Чистильщиков, который выявлял зачинщиков и устранял их. После регулярные войска разгоняли всех по домам, и на этом восстание заканчивалось. Точно также делалось, если взбунтовалась аристократия. Род вырезался под чистую, а гвардейцам давали выбор, либо идти на службу к императору, либо — отправляться в могилу. Как правило побеждённые выбирали первый вариант, на эшафот отправлялись разве что совсем фанатичные приверженцы…

Ещё были ордены «Цирюльников» — занимающихся целительством. «Дарующих жизнь» — по сути это были агрономы, которые обладали магией воды и отправлялись в засушливые районы, чтобы обеспечить полив полей. Бесполезное использование магов? На первый взгляд, так может показаться, но попробуйте удержать в руках власть, если ваш народ голодает.

Кстати, о голодающих. Дверь распахнулась и в комнату вошла Румянцева. Однако с первого взгляда было ясно, что терзает её вовсе не физический голод; нет, её снедала душевная неудовлетворённость. Ведь она жаждала радоваться достижениям Феденьки, а тот ими, мягко говоря, не блистал.

Одной рукой она тихонько прикрыла дверь, а во второй держала острые ножницы.

— Высокомерная дрянь! Думаешь, твой сын лучше моего? — прорычала она, зыркая то на меня, то на маму бешеными глазами. — Вы не заслуживаете лучшей жизни!

— Ирина, ты совсем из ума выжила? Уходи отсюда! — испуганно выкрикнула мама и хотела было шагнуть ко мне, но тут же замерла, заметив, что обезумевшая Румянцева смотрит на меня остекленелым взглядом и улыбается. — Не делай этого. Ты пожалеешь, — дрожащим от напряжения голосом сказала Елизавета, понимая, что Румянцева доберётся до меня намного раньше.

— Отличный настрой. Можешь начинать оплакивать своего щенка, — усмехаясь, прошипела Румянцева и рванула ко мне!

Вот только левая рука женщины не смогла отпустить дверную ручку. Так уж вышло, что за долю секунды вспотевшая от нервного мандража ладонь примёрзла к стали. Ну, вы сами знаете, как это бывает. Зима близко, сквозняки и вот это всё. Нет-нет, я здесь совершенно ни при чём. Ну, разве что совсем немного помог, влив крупицу маны. Румянцева дёрнулась вперёд и отшатнулась назад. Посмотрела на руку, покрытую инеем и с ненавистью прошипела.

— Это всё ты! Маленький ублюдок! Я вырежу тебе гла… — договорить она не сумела.