Ева в деле!

Пока ковыряюсь в полках в поисках чая, теряю её из вида. И уже с дымящейся кружкой нахожу через несколько минут на пороге спальни. Стоит, подперев проём плечом и смотрит на кровать, которую я не удосужился с утра заправить.

– Воспоминания нахлынули? - интересуюсь как бы между прочим.

Я-то отлично помню и стройное обнажённое тело, изгибающееся на простынях, и ласкающие уши стоны. Уверен, высокие потолки тоже прекрасно запомнили её звонкий голос.

– Да нет. Накидываю варианты.

– Какие?

Ева оборачивается ко мне, задумчиво оценивая с ног до головы.

– Что с тобой сделать.

– Со мной? Ты со мной можешь делать всё, что угодно.

– Вот и чудесно, - кружку забирают и ставят на комод, а меня… властными толчками в грудь уводят к кровати.

Ближе и ближе, пока в приказном жесте не роняют на неё окончательно. После чего забираются следом, усаживаясь сверху.

На меня.

Ого. Что творится-то.

Затаив дыхание, наблюдаю как Пчёлкина с деловитым видом принимается расстегивать пуговицы на моей жилетке.

Тянусь помочь ей, за что получаю по пальцам.

– Не шевелись, - строго цыкают и продолжают как ни в чём не бывало. За жилеткой наступает черёд рубашки. Смутно чую подвох, вот только поздняк метаться - уже начинаю заводиться и неосознанно тянусь к её заднице, за что снова получаю. - Я сказала: не шевелись.

Не шевелись?

На мне сидит сногсшибательная красотка, а мне и прикоснуться к ней нельзя?

Нет. Дело точно нечисто, но мне уже банально любопытно, чем дело кончится.

Жилетка, рубашка - всё расстегнуто. Следом идут брюки: звенит металлическая бляшка, а кожаный ремень вытаскивается из петель, чтобы…

– Ммм… - я больше озадачен или заинтересован? Не знаю, но не сопротивляюсь, позволяя связать свои запястья и, задрав их, привязать к деревянным рейкам изголовья. - И что дальше? - с наслаждением вдыхаю запах наклонившейся Евы, щекочущей кончиками упавших волос мою щеку.

Не отвечает. Заканчивает и, перепроверив узел, резко выпрямляется, юрко соскакивая обратно на пол.

Что, и это всё?

Нет. Не всё.

Возвращается.

Осёдлывает меня обратно, мало смущаясь выпирающему из частично стянутых штанов стояку. Дико извиняюсь, но я не при чём. Меньше ёрзать на мне надо было.

– А дальше по графику у меня чаепитие, - дуя на прихваченную кружку и отпивая, невозмутимо отвечает Пчёлкина. - А ты лежи, яхонтовый. Отдыхай.

Глава пятая. Люся

POV Климов

Меня просто выносит на хохот.

– Ты бесподобна. Правда.

Пчёлкина невозмутима.

Невозмутимо лезет пальчиками в горячий чай, невозмутимо достаёт горячий лимон, невозмутимо надкусывает его.

И невозмутимо отвечает:

– Продолжай.

– Продолжу. Могу даже наглядно показать. Но для этого тебе придётся меня развязать.

– А сам?

Это вызов?

Окей, вызов принят.

Предпринимаю попытку высвободить руки, но стянуты они добротно.

Хм.

Нет, правда - добротно. Со знанием дела.

Что наводит на соответствующие вопросы.

– Я чего-то о тебе не знаю? - подозрительно поглядываю на её самодовольную улыбочку. - Ты заканчивала курсы БДСМ?

– Как знать.

Предпринимаю ещё одну попытку, но нет.

Так. Что-то становится уже не особо забавно.

– Помочь не хочешь?

– Зачем? А как же повеселиться?

– Повеселиться - это хорошо. Не заиграйся только. Чтоб потом не пожалеть.

– Тю. Угрозы? Как не спортивно, - закусив лимон, ко мне снова наклоняются. Угощают.

Мимолётно соприкасаемся губами, когда я забираю его.

Ммм. Сладко и кисло одновременно.

Интересный микс.

– Почти поцелуй, - замечаю.

– Почти.

– Повторим? С продолжением?

– Я бы повторила, но я ведь не настолько хороша, чтобы бегать за мной, умоляя о сексе.

Сначала не понимаю, а потом… понимаю.

И снова начинаю хохотать.

Вот честно, в последний раз я так много смеялся с девушкой… Ещё в универе, наверное.

– Вот оно что. Оскорбилась, значит, и решила проучить.

– Ты против? - кружка отставляется в сторону, а смех застревает поперёк горла, когда её губы замирают возле моего уха. - Не сопротивляйся, тебе понравится, - шепчет она тихо, прикусывая мочку уха. Мать твою…

Чуть влажный, обжигающий поцелуй в пульсирующую вену на шее заставляет напрячься.

Второй - сглотнуть.

Третий…

От третьего соображалка даёт сбой, потому что в ход идут шаловливые женские пальчики, скользящие по груди. Ниже и ниже.

Мать твою дважды…

Её откровенные заигрывания без капли робости словно ушат ледяной воды: вызывают кислородное голодание и аритмию. Доводят за считанные секунды до ломки, какая бывает при ознобе, но самого озноба нет. Его заменяет распаляющийся жар: в висках, в грудной клетке и в трусах.

Чистая физиология, страсть и похоть.

– Развяжи, - сипло требую.

Или прошу, не знаю. Сам не понял.

– Зачем? - завожусь не только я, Ева сама входит в раж. Нависает сверху и смотрит прямо в глаза, пока вторая рука расстегивает пуговицу на брюках и заползает под резинку боксеров, встречаясь с подрагивающим от нетерпения членом. - О, тебе настолько нравится? Как мило.

– Развяжи, - уже не прошу и не требую, а рычу.

– А иначе?

Рейки в изголовье трещат, но не поддаются. Кровать из красного дуба, сделанная на заказ, соответствует качеству - не выломаешь так легко. Быстрее кости в запястьях переломаю.