Ева и головы

— Чёрти с тобой и демоны степных оврагов! — воскликнул Эдгар и тут же торопливо, боязливо перекрестился. — Сам схожу.

Наполнив ёмкости водой и отправившись вслед за тем опорожнить мочевой пузырь, Эдгар набрёл на дохлого енота и позвал Еву. Девочка склонилась над тельцем, ковыряясь в носу.

— А отчего он умер?

— Видишь эти следы? — Эдгар показал отметины на шее зверька. — Его задушили собаки.

— У нас в деревне собаки тоже гоняют енотов и лис — задумчиво сказала Ева. — Когда я была совсем малышкой, я думала, что у них такая игра. Одни крадут яйца и цыплят, другие пытаются их поймать. Ещё я думала, что еноты по ночам жуют лица людей и от этого люди становятся старыми. Думала, лицо бабушки пожевали еноты. А потом с собаками меняются ролями. Еноты примеряют шкуры собак, а собаки — енотовы. Не вечно же одним гоняться за другими, правда?

Эдгар покачал головой.

— Ты всё больше изумляешь меня, крошка-зверёк. Да. Как будто борода, которая растёт задом наперёд. Пойдём, я покажу тебе, что живёт внутри зверей.

Эдгар положил тельце на сгиб локтя и понёс его к повозке. Заинтригованная, Ева побежала следом: на один шаг Эдгара пригодилось четыре её шага, или два больших прыжка. Правда, чтобы прыгать в таком платье, приходится задирать его до колен.

Великан положил тушку на край повозки животом вверх, пододвинул к себе сумку с инструментами. Тускло сверкнул в солнечных лучах скальпель, и Эдгар под тихое «ой» девочки сделал надрез на белом животе зверька. Стёр листком лопуха кровь, пальцами подвернул кожу, и лезвие скальпеля продолжило движение. Повозка качнулась — Ева забралась на неё с другой стороны, на четвереньках подползла ближе.

— Сие зовётся «толстая кишка», — сказал костоправ, раздвинув пальцами плоть, — то — «сердечной мышцей» называли древние. Вот здесь, между рёбрами — лёгочные мешки.

— А для чего это всё?

Ева сморщила нос — мясной запах, наконец, достиг её ноздрей.

— В этих скользких штуках сосредотачивается божья искра. Любая живая тварь может двигаться и дышать, если есть эта искра.

— Такая, как в лампе?

— В лампе не живое, не-ет! — Эдгар посмотрел на Еву со странным торжеством, которое, затем, сменилось задумчивостью. — Хотя отчасти ты права, улитка на ежевичине, всё на свете есть творчество Господа.

— Нашего ослика?

Он уставил палец в небо так внезапно, что Ева подпрыгнула на месте.

— Того Господа! А теперь смотри, куда ведёт моя мысль. Если бы звери были полые внутри или заполнены мясом, они бы не смогли существовать. У нас внутри то же самое, и различается только размерами. Искра помещается вот здесь, в печени. Сердце нужно лишь для того, чтобы гонять кровь. В лёгочные мешки попадает воздух, когда зверь дышит…

— А зачем нужна кровь?

— Затем же, зачем водяной мельнице нужна река.

— А она зачем?

Эдгар рассмеялся, потёр ладони. Видно, что его увлекал этот разговор. Ева тем временем продолжала:

— Я думала, что на водяных мельницах ускоряют движение воды. Ну, чтобы она быстрее дотекала туда, где люди живут рядом с пустынями, а ещё до больших городов. Я ни одной не видела, но брат рассказывал, что работники там запрягают в мельничное колесо самых больших рыбин, которых только смогут поймать. На мордах у них уздечки из водорослей…

— Глаза человека-цирюльника видели множество мельниц, — авторитетно заявил Эдгар. — Нет, маленький воробышек, всё не так.

Он ткнул пальцем в развороченное пузо зверька.

— Кровь своим напором заставляет двигаться суставы. Если снять кожу, видимо станет, что все суставы перетянуты верёвками. С этими верёвками и связаны артерии, по которым бежит кровь… её поток настолько силён, что все на свете реки кажутся болотами. Также, и сие писал один греческий философ именем Гиппакрат, она переносит жизненные соки. Ты хоть раз видела что-нибудь подобное?

Девочка хмыкнула.

— Я видела всё это, когда отец потрошил поросят. Потроха он отдавал обратно свиньям. Наверное, им нравится на вкус божья искра.

Скальпель в руке Эдгара дрогнул.

— Свиньи — животные, которые живут в грязи, — сказал он.

— Пусть и в грязи, но, они довольно милые, — сказала Ева. — Эта, как ты говоришь, искра, наверное, погасает. Или улетает в рай. Иначе мы бы сейчас увидели, как она светит.

— Слишком яркое солнце, — скулы Эдгара топорщились, придавая его лицу схожесть с грозовой тучей. — Ты сомневаешься в замысле Божьем?

Он накрыл ладонями тушку. Нагнулся и заглянул в щель там, где смыкались ладони. — Светит. Посмотри сама!

Ослик шлёпнул губами, и это отвлекло Еву и Эдгара от спора — как раз вовремя, чтобы увидеть, как качнулись кусты. Эдгар вскрикнул — тонко, пронзительно, словно мышь, чей хвост пригвоздила к земле кошачья лапа.

— Это какой-то мальчишка, — сказала Ева. — Их тут несколько — следят за нами. Все мальчишки любопытные, как щенята.

— Они глядели? Сколько? Что видели?

— С тех пор, как мы приехали. А что?

— Енота — видели или нет?

— Конечно. А что тут такого?

— Может, и ничего, — пробормотал Эдгар. — Но лучше поберечься. Сохрани и спаси, сохрани и… нужно бежать нам.