Ева и Адам

К ранее мучившим ее терзаниям теперь добавилось еще и стойкое ощущение, что ее завербовали. Она чувствовала себя бомбой замедленного действия. Слишком настораживало бесследное исчезновение Адама. Слишком сложно было поверить, что он не предпримет больше ничего на ее счет, ведь она для него – либо живой свидетель, либо не до конца отработанный материал, третьего не дано. Как же он посмел оставить ее без внимания? Ева усмехнулась: отсутствие внимания задевало ее даже в такой ситуации.

Мимолетом она думала о том, что могло что-то произойти с самим Адамом. Догадываясь и раньше о его связи с криминалом, она волновалась каждый раз, когда он уезжал. Мысль о том, что с ним что-то случилось, почему-то не приносила ей успокоения. То ли потому, что вероятность столь легкого избавления от него была ничтожно мала, то ли из-за того, что она не желала ему смерти, даже под страхом угрозы собственной жизни. Задумавшись об этом, Ева прислушалась к себе и с удивлением осознала, что действительно не желает ему зла. Не по этой ли причине она до сих пор никому его не сдала?

«Завербована… Завербована…» – стучало у нее в висках.

Отгоняя калейдоскоп сводящих с ума мыслей, Ева наспех втиснулась в спортивные лосины, накинула толстовку, вставила в уши наушники и отправилась на утреннюю пробежку. Нечасто она решалась на подобные подвиги, но сейчас ее целью было буквально убежать от себя.

И она бежала. По улицам, не замечая прохожих, вдоль набережной, не чувствуя сентябрьской прохлады, растрепанная, взволнованная, не помнящая себя, что в ее случае и было целью – единственной, которой удалось достичь.

Прошла еще одна неделя, прежде чем Ева решилась что-то предпринять.

Дело в том, что за эту неделю не произошло ровным счетом ничего. Настолько ничего, что Еве показалось, что она и вовсе не живет. Адам так и не объявился, Матвей ни разу не заехал, Нина не звонила, Стас даже не смотрел в ее сторону. Предложения пропустить по стаканчику в баре после работы также ни от кого не поступало – начало сентября в их компании было самым популярным временем для отпусков.

Глядя в окно из своего кабинета, Ева вспомнила, как и сама мечтала об отпуске несколько месяцев назад, не подозревая, какое жаркое лето ей уготовано судьбой. Теперь от лета не осталось и следа. Панорамные окна офиса были изрезаны струями пока еще теплого, но уже сулившего скорую прохладу дождя. Это лето изменило ее жизнь, изменило ее саму. А точнее, опустошило, лишило всего, что ей было дорого, в том числе собственного «я», чувства стабильности и уверенности в завтрашнем дне.

Но лето было настоящим – теплым и солнечным. Закрыв глаза, Ева попыталась погрузиться в самые яркие воспоминания. Мысленно прокручивая все, что касалось Адама, Ева останавливалась на моментах, проведенных с Ниной и ее детьми в их загородном доме, в беседке, укрытой от полуденного зноя сочной зеленью вьющихся растений, возле бассейна с кристально чистой водой, так и манящей окунуться в свою спасительную прохладу.

Ева поняла, как сильно соскучилась, и почувствовала себя безмерно виноватой перед подругой. На исходе недели, за которую ничего не произошло, она решилась покаяться в своем молчании и долгом отсутствии перед близкими людьми. На Матвея она не держала зла – наоборот, считала себя виноватой, что невольно спровоцировала последнюю неприятную ситуацию.

Дверь открыла Марина – как обычно, раскрасневшаяся, но не в меру возбужденная, по-видимому, хозяйственными хлопотами.

– Ну наконец-то! – всплеснула она пухлыми ладошками. – Проходи скорее, нам сейчас лишние руки не помешают!

Ева удивленно округлила глаза, но ничего уточнять не стала.

Зайдя в прихожую, она застыла в оцепенении: весь пол был уставлен картонными коробками, некоторые надежно запечатаны и подписаны, некоторые еще открыты и готовы к наполнению.

– Что происходит? – удивлено пролепетала Ева.

– Что-что – переезд, что же еще! – развела руками Марина.

– Куда?

Из гостиной вышла Нина в старом спортивном костюме и с собранными в небрежный пучок волосами. В руках она держала любимую вазу и на ходу старательно оборачивала ее газетой. Увидев Еву, она замерла. Усталые глаза наполнились грустью. Ева виновато поджала губы. Понимая, что пропустила нечто важное в жизни Нины, она всем видом пыталась показать, как сожалеет об этом. Но прежней мягкости в чертах подруги Ева, к сожалению, не заметила.

Марина вернулась к заботам. Нина, поколебавшись секунду, предложила Еве чаю. Та с радостью согласилась.

Только устроившись за столом с кружкой горячего напитка, Нина впервые заговорила:

– Где же ты была?

Ева, чей взгляд до этого момента был виновато устремлен в пол, взглянула на подругу.