Этот разрушительный элемент

Она качает головой и достает из кармана куртки еще два пузырька с исцеляющей сывороткой.

– У меня есть только это.

– Он уже пытался принять один, но, судя по всему, это лишь перегрузило его панель и ухудшило состояние. Мы не можем рисковать, пока не поймем, что причиняет ему такую боль.

Она вновь вдыхает воздух ему в легкие, закрывая его лицо своими светлыми волосами словно занавесом.

– Что нам делать?

Я оглядываюсь через плечо на пикап. У Анны нет генкита, а компьютер в машине слишком старый, чтобы хоть как-то помочь мне. А значит, остается только один способ – получить полный доступ к панели Анны. И ей наверняка это не понравится. Я вновь поворачиваюсь к ней, стараясь сохранять спокойствие.

– Разрежь кожу на внутренней стороне локтя. Прямо на сгибе.

– Зачем? – вытаскивая нож из-за пояса, спрашивает она.

– Там хранится аварийный кабель, с помощью которого мы сможем отправить Коулу наниты прямо из твоей руки. Что-то вроде переливания крови.

Она с секунду колеблется, а потом задирает рукав футболки и, прижав кончик лезвия к сгибу локтя, проводит им по коже. Струйка крови скатывается по кобальтовым светодиодам панели, виднеющимся у нее под кожей, и из раны вырывается свернутый, серебристый, тонкий, как проволока, кабель. Потянув за него, Анна задирает левый рукав футболки Коула. Светодиоды на его панели мигают, а кожа вокруг нее испещрена серебристыми и черными полосами. Анна подносит окровавленную иглу от кабеля к его панели, и та тут же вырывается из ее пальцев, погружаясь глубже.

Ее глаза стекленеют, когда перед ними появляются данные с его панели, но она не может с ними разобраться без меня.

– Что дальше? – спрашивает она. – Тут множество сообщений об ошибках.

– Мне нужно на них посмотреть. Я смогу помочь ему, только если ты дашь мне доступ к своей панели, – говорю я.

Анна впивается в меня взглядом.

– Я не позволю тебе лезть на мою панель. Мы так не договаривались.

Коул кашляет и снова сотрясается в конвульсиях, а из уголка его губ стекает посеребренная струйка крови и нанитов.

– Или ты дашь мне доступ к своей панели, или я взломаю ее. Потому что Коул умирает.

Она сердито смотрит на меня, стискивая в руках футболку Коула, но затем, выругавшись, качает головой.

– Хорошо. Чего еще ожидать от Агатты. Должно быть, старик гордится тобой.

От этих слов все сводит внутри. Вот только трудно понять расстраивает ли меня, что Анна сравнила меня с Лакланом, или беспокоит, что она права. Да, нравится мне это или нет, но у нас с ним одна ДНК, и… я Агатта. К тому же сейчас нахожусь здесь, чтобы воплотить его план в жизнь. И пока мне это удается.

Так что, несмотря на все, что он сотворил, какую-то маленькую и темную часть моей души согревает мысль, что он наконец сможет гордиться мной.

Глаза Анны стекленеют, а перед моими вспыхивает приглашение для входа в ее панель. Я сосредотачиваюсь на своей панели и по открытому соединению загружаю данные с панели Коула. Перед моими глазами тут же вспыхивает множество сообщений, но все вместе они лишь сбивают с толку – потому что половина из них сообщает об ошибках, а половина предупреждает об установке. Словно каждый модуль в панели Коула пытается восстановиться и переустановиться, но вновь терпит неудачу. Я никогда раньше не видела ничего подобного.

Хотя…

– О нет, – просматривая показатели панели, выдыхаю я.

Мне уже встречались подобные ошибки. Причем у меня самой, когда мне казалось, что у меня гипергенез. Каждый раз, когда я пыталась запустить незнакомый алгоритм, моя панель сходила с ума и прерывала установку. И тоже самое происходит сейчас в теле Коула. Но как такое возможно?

Анна напрягается.

– Что там?

Я просматриваю сообщения об ошибках, пытаясь уложить все в голове.

– Не уверена, но мне кажется… Кажется, что кто-то заразил его гипергенезом. У Коула возникла аллергия на наниты, которые управляются большинством его модулей.

И теперь его панель постепенно отключает их все. Но, похоже, тот, кто это сделал, постарался, чтобы процесс растянулся на несколько дней. И хотя токсичные наниты явно опасны, не они причина подобного состояния.

– Но ведь его тело напичкано модулями, – говорит Анна.

– Знаю, – выдыхаю я. – Но не думаю, что именно это сейчас причиняет ему такую боль.

И тут я замечаю пустые пузырьки рядом с ним. Для обычного человека исцеляющая сыворотка – спасательный круг. Но для больного гипергенезом – это смертный приговор.

– Черт, – бормочу я и вновь загружаю показания панели. Я смотрю на содрогающуюся в конвульсиях грудь Коула, на его налитые кровью глаза и почерневшие вены, пульсирующие под кожей. – Все дело в исцеляющей сыворотке. Должно быть, Коул принял ее, решив, что она ему поможет. А вместо этого она убивает его.

– Ты можешь его спасти? – Голос Анны дрожит от паники.

– Не знаю, – признаюсь я. – Поддерживай его дыхание. А я кое-что попробую.