Этот разрушительный элемент

– Не спала, – поправляю я. – Лаклан взломал имплант, чтобы скрыть мое пробуждение от тебя.

Ее дыхание замирает.

– Так ты… была здесь? Все это время?

– Нет. Дакс отыскал способ вызволить меня и перенести в «Истину». Я помогала ему. Меня… – Я опускаю глаза, а мой голос становится тише под грузом чувства вины. – Меня попросили привести остальных детей проекта «Заратустра» к Лаклану, чтобы он смог исправить вакцину.

Я жду, когда на лице Цзюнь Бэй отразится ужас, но она лишь морщится. А затем шмыгает носом и проводит тыльной стороной ладони по глазам.

– Именно это мне и следовало сделать. Я была в лаборатории, где он работает… И могла просто остаться там. Но вместо этого все испортила. Теперь у нас нет вакцины, Агнес хочет завладеть «Панацеей», а я… мы заражены гидрой.

«Заражены гидрой».

От этих слов меня окутывает страх. Вот почему имплант работает еле-еле, а основание черепа сковывает нескончаемая пульсирующая боль. Я подхожу к окну, но вижу не пейзаж, а дурманщиков с пятнистой, черно-синей кожей, которые запрокидывают головы и разлетаются на сотни кусочков.

– Мы во всем разберемся, – обхватывая себя руками, говорю я.

Цзюнь Бэй подходит к окну, бесшумно ступая босыми ногами по бетонному полу.

– Нет, не разберемся. Все кончено. «Панацея» оказалась ужасной задумкой. Я удалила код, но это ничего не исправит. К тому же я настроила всех против себя. Я думала, что смогу спасти людей и подарить им новый мир, но сейчас даже мне эти слова кажутся смешными.

– Мы найдем того, кто нам поможет, – успокаиваю я, хотя сама в этом сомневаюсь.

Не только Цзюнь Бэй настроила Коула и остальных против себя, я тоже хорошо постаралась.

– А как же жители Энтропии? – спрашиваю я.

– Они ненавидят меня. – Цзюнь Бэй поднимает голову, и ее глаза наполняются слезами. – А Мато мертв. Я позволила ему умереть.

Мои глаза расширяются от шока. Цзюнь Бэй вновь закрывает лицо руками, и я молча кладу ладонь ей на плечо, не зная, что на это ответить. Кости в ее теле кажутся странными, но отчего-то знакомыми. Я не вижу ее настоящего лица и не касаюсь настоящей руки – сейчас мы просто трехмерные проекции в симуляции, но меня не покидает ощущение, что тело, которое мы делим на двоих, теперь выглядит именно так. С ее чертами, с ее костями. И эта мысль нервирует меня. Лицо, к которому я привыкла, исчезло.

Но сейчас не так уж и важно, как выглядит наше тело. Да и вряд ли я когда-нибудь вновь завладею им.

– Нам нужно исправить вакцину и остановить Агнес, – говорю я. – Должен же быть какой-то выход. Ты знаешь, что она задумала?

Цзюнь Бэй вытирает глаза воротником футболки и кивает.

– Она собирается украсть код «Панацеи» и завладеть разумом всех людей на земле.

Меня сковывает ужас. Агнес сказала, что собирается контролировать ход войны, и управление разумами людей один из способов этого достичь. Видимо, она пыталась найти способ влиять на мысли людей с помощью ДНК Зианы, но затем поняла, что проще украсть код «Панацеи».

Цзюнь Бэй шмыгает носом:

– Она сказала, что ей нужна твоя ДНК, чтобы исправить ошибки, но я так и не поняла зачем.

Я смотрю на бледное небо над зубчатыми пиками гор.

– Кажется, я знаю. Я нашла несколько старых документов проекта «Заратустра». Лаклан не случайно создал мою ДНК. Он взял за основу гены твоей сестры… девочки, с которой ты делила один резервуар, пока росла.

Цзюнь Бэй отступает назад. Ее глаза уже не такие красные, а уязвимость на лице сменяется задумчивостью, пока она прокручивает в голове мои слова.

– Ты уверена?

Я киваю.

– И, кажется, знаю, почему Агнес ищет меня. Лаклан проводил анализы на образцах, взятых у твоей сестры, и на отчете о них стояла пометка «носитель». Думаю, моя ДНК обладает особыми свойствами. В записях Агнес указано, что она агрессивная и распространяется по клеткам…

– Как вирус, – заканчивает Цзюнь Бэй.

И замолкает. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь окна, играют с черными прядями ее волос.

– О боже! Боже мой! – вскрикивает Цзюнь Бэй, прижав руки к щекам.

Мое сердце пускается вскачь.

– Что случилось?

– Я знала, что у меня есть сестра… видела, как Лаклан проводил анализы на ее образцах, и мне всегда хотелось узнать о ней больше, но он отказывался говорить со мной об этом. А когда я продолжила расспрашивать, образцы исчезли. Поэтому во время побега из лаборатории это единственное, что мне не удалось унести с собой. Я украла работы Лаклана, ключ к его шифру, его заметки, все. Но не смогла ничего найти о сестре, с которой делила один резервуар. Я даже не видела ее ДНК. Но мне всегда хотелось узнать о ней побольше… провести собственные опыты.

– Но ты не могла, – говорю я. – Ведь у тебя не было ее генома или образца тканей.

– В том-то и дело. – Цзюнь Бэй вскидывает руки. – Я не знала ни ее генома, ни каких-то отличительных черт… ничего. Но существовал способ, с помощью которого я могла это выяснить. Мы ведь росли в одном резервуаре, верно? Как близнецы в утробе матери. И она погибла от гидры. А значит, попросту взорвалась.