Этот дождь решает всё

– Охотно поверю. Я сама это недавно говорила, – покивала она.

– И ты была права. Кать, я узнала, кто был парень с зо…

Слова так и застряли в горле, когда из сумочки подруга, наконец, выудила его. Потрепанный, яркий, огромный красный зонт. Сердце пропустило удар. Дрогнуло, когда легким нажатием на кнопку зонт раскрылся, и Катя подняла его над головой. Красная кромка, примятая ткань и подбородок подруги, виднеющийся из-под нее.

– Ты знаешь! – ахнула я, отступая на шаг.

– Всего ничего, со вчерашнего вечера. – Подруга подняла зонт повыше. – Иди сюда.

– Но откуда? Почему не сказала? – пробормотала я.

Было обидно. До боли. Если Катя узнала все вчера вечером, значит, это случилось еще до того, как мы договорились о встрече. Получается…

– Ты смогла до него дозвониться? Написать? Откуда?

Я едва не накинулась на подругу, собираясь вытрясти из нее все, но она уже перехватила меня за плечи и всучила тот самый зонт – словно кровавый росчерк в серой хмари. Затем Катя повернула меня в сторону моря и легонько подтолкнула.

– Отсюда. Дурочка ты наша мнительная, – ласково поругалась на меня Катя.

По волнующемуся морю шла яхта – старенькая, простая, с облупившейся от времени краской. И с парусами… черно-алыми.

– Кто обещал, что со своим принцем под алым парусами согласится уплыть далеко-далеко? – Катя подошла ко мне, улыбнулась. – Вот он и приплыл.

– Стас? – Я еле сдерживала слезы.

– Грей. Настоящий. Твой! – гордо возвестила подруга, обнимая меня за плечи. – А заодно и «парень с зонтом», которым ты бредила с самого лета. И где теперь все пресловутые «маяки»?

Я повернулась к ней, посмотрела в теплые карие глаза. «Маяки» здесь, рядом. Никуда не делись, всегда указывают путь.

– Первый прямо передо мной. – Я порывисто ее обняла, целуя в щеку. – А второй там…

И только тогда пришло осознание. Яхта, не самое спокойное море, чертовы паруса, переливающиеся из черного в красное – я видела эту яхту летом! – они идеально подходили моему принцу. Моему монстру. Но…

Разговор на кухне. Шторм. Мать. Его мать, потерянная навсегда в пучине волн, оставшаяся там, далеко-далеко, у самого горизонта. А вдруг море разволнуется сильней? Когда я только пришла на пляж, оно было спокойным. Стихию невозможно предугадать, стихию невозможно унять.

– Нельзя плавать в такую погоду. Позвони ему, скажи, чтобы срочно швартовался… или что там еще делают с яхтами? А, к черту, сама позвоню! – вскрикнула я, кидаясь к лестнице на пляж.

– Энжи, что случилось? – испуганно крикнула мне вслед Катя.

Но я уже мчалась к своему пледу и сумочке, запинаясь, едва не падая на ступенях и скользкой влажной гальке. Срочно, сейчас же. Вывалив все содержимое сумки на плед, я схватила мобильник, набирая знакомый номер, но абонент не отвечал. Абонент в море, ему не до ответа.

– Стас! – Я рванула к берегу. – Соломинцев!

Скинув туфли, я по щиколотку заскочила в холодную, почти ледяную воду и замахала руками, словно ветряная мельница. Уплывай, уплывай, чертов монстр! Черно-алые паруса слегка повернулись, позволяя яхте поймать ветер. Она пошла вдоль берега в мою сторону, а потом… человек у борта, толчок, рывок – и плеск поглотивших его волн. Я дернулась вперед, заходя уже по колено. Глубоко вздохнула, чтобы сделать следующий шаг. Какой? Поплыть, найти, спасти? Разве я смогу?

Но вот в десятке метров впереди из воды вынырнула голова, и обладатель ее быстро поплыл к берегу. Несколько секунд – и передо мной стоял промокший до нитки Соломинцев. Черная рубаха, голубые джинсы, пара рыжих невидимок в длинной челке.

– Ты… ты… идиот? – закричала я, собираясь кинуться к нему, но Стас сам шагнул ко мне, подхватил на руки и потащил на сушу.

– Эй, такой теплый прием ты устраиваешь после сотни извинений с моей стороны? – усмехнулся он и поставил меня на камни. Туда, где были только дождь и его глаза, но не ледяная соленая вода.

– Соломинцев! Ты посмотри на волны, – рявкнула я.

Он посмотрел, попинал их ногой в носке – ботинок не оказалось – и вернулся ко мне.

– Обычные волны. Не штиль. – Он улыбнулся. – Эй, принцесса, мы тут сказку устраиваем, а ты жалуешься?

– Но… – Я запрокинула голову, заглядывая ему в глаза, прикусила губу и все же расплакалась. То ли от счастья, то ли от накопившегося волнения. – А вдруг с тобой что-нибудь случилось бы? – И я крепко-крепко обхватила Соломинцева поперек груди, прижимаясь щекой к мокрой ткани рубашки. – К черту алые паруса, к черту принцев. Зачем вы вообще об этом всем вспомнили?

– Затем, что моя принцесса-тиранша когда-то о-очень давно обещала уплыть с Греем далеко-далеко, если он явится на корабле с алыми парусами.

Он почти слово в слово повторил древнюю закрытую запись в моем сетевом дневнике. Катька. Показала ему, вредина! Я покачала головой и лишь крепче прижалась к его груди.

– Принцессам-тираншам положены принцы-монстры, а не ванильные мальчики на яхтах, – проворчала я, ощущая, как Стас обнимает меня в ответ.

– Блин, ранишь в самое сердце. Я так пытался быть ванильным.