Этот дождь решает всё

Такого я не ожидала. Стас ревнует меня… к Саймону? В черный список? Но мы же совсем невинно общаемся, ничего лишнего, даже личного нет. Он просто «парень с зонтиком». Он помог мне очнуться в начале лета, перестать хандрить. Одно дело – почти не отвечать ему, но окончательно удалить из контактов…

Стас, видимо, заметил мою нерешительность. Он усмехнулся, покачал головой и, подхватив со стула сумочку, отдал ее мне – практически всучил и даже не попытался подхватить, когда я не смогла удержать ремешок в ослабших пальцах.

– Стас, но… но он «парень с зонтиком», – пролепетала я, словно это что-то объясняло. О не-ет, Соломинцев историю Саймона не знал. Я не рассказывала.

– А я, блин, без зонтика? – рявкнул Стас. – Ревнуешь меня – давай, терпи и мою ревность. Я вечность терпел. Я, черт побери, видел, с какой солнечной улыбкой ты отвечала этому типу… и теперь провинился я, а не ты?

– Но ты так и не ответил на мой вопрос. Почему я должна отвечать на твой?

– Потому что твой вопрос был дурацким, Энжи!

Он ухватил меня за запястье и с силой потащил в коридор. Злобно рванул замок, открывая входную дверь, и указал на нее.

– Прошу. Можешь удалить его сейчас, остаться и выслушать ответы на любые свои вопросы. Или пойти подумать. Что ты выберешь?

Я поджала губы, посмотрела на Стаса, потом – на ноющее от боли запястье. Глаза жгло от подступающих слез.

– Отлично. Я подумаю, – выплюнула я, выскакивая за дверь и направляясь прямо к лифту. Я не оборачивалась.

После ухода Энжи прошло уже три часа, а Стас по-прежнему сидел над скриптами, не сделав ничего. Ни-че-го. Драгоценное время утекало. Он всю неделю сбегал от Ангелины, работая по ночам. Несколько часов сна – и снова работа. Иначе никак. Лучше соврать Роме, что просто успел много сделать, чем все завалить. Особенно теперь, когда от этой игры многое зависит.

Стас вздохнул, массируя пальцами переносицу. От Энжи тоже многое в его жизни зависит, а он вот так… выгнал ее за дверь. Но этот чертов парень, который вечно написывает ЕГО Энжи, сводит с ума. Будто Стасу не удавалось подсмотреть его сообщения раньше. Встретимся, встретимся, встретимся… Что за издевательство? «Парень с зонтиком»? С красным? Соломинцев со всей силы шибанул кулаком по столу. Стеклянная кружка жалобно звякнула, подпрыгивая.

Отлично, пусть Энжи немного проветрится. Подумает. Сейчас слишком уж злится. А в воскресенье они поговорят – обо всем. И о том, с кем Стас сегодня встречался, и о парне с зонтиком… и удалят, наконец, этого чертова Саймона.

Глава 24

Остаток пятницы и всю субботу меня трясло. Катюша прибежать не могла, уехала к родителям, так что я доставала ее слезливыми сообщениями и бесконечными раздумьями. К вечеру немного отпустило – я даже выбралась из комнаты, чтобы поужинать с родными.

Дед весь ужин внимательно ко мне присматривался. Без сомнений, они с бабулей заметили и красные опухшие глаза, и немытые волосы, собранные в неряшливый пучок, и искусанные губы. Я рыдала долго и с наслаждением, обижаясь на «гада Соломинцева», пока не пришла к выводу, что виновата все-таки сама. От этого стало еще хуже. Тошно и больно.

Я действительно взревновала Стаса на пустом месте. Но обидней другое. Саймон. Человек-инкогнито, который пообещал назвать свое настоящее имя, только если я с ним встречусь. Я не знаю его рост, город, возраст – ничего. Но главное, я питаю к нему какие-то нежные, ностальгические чувства, хотя сама понятия не имею, он ли это был. Тогда, в начале лета. «Парень с зонтом».

Может, лучше просто удалить его? Порадовать Стаса, помириться, извиниться? Или сначала в последний раз написать Саймону?

– Милая, на тебя лица нет. Порядочной девушке не пристало ходить в подобном виде. Есть как птичке можно, это полезно, но доводить себя до такого… – проворчала наконец бабуля. Мы едва прикончили главное блюдо, к которому я практически не притронулась, и теперь бабушка разливала чай. – Еще немного, и будешь похожа на старуху.