Это всё так ненавижу, это всё я так люблю

Внезапно что-то заставило её обернуться. Она едва не вскрикнула: Иван смотрел на неё зло, даже презрительно.

Ваня не выдержал. Он бросился бежать и догнал Олега за поворотом.

Он ударил его со спины, ударил по голове со всей силы. Олег пролетел метр вперёд и упал на землю, успев подставить руки. Он резко обернулся, но не успел защититься – Ваня ударил его по лицу ногой.

– Получи, урод!

Олег почувствовал, что кровь бежит у него из носа, попытался встать, но Ваня ударом ноги вернул его в лежачее положение.

У Олега кружилась голова, казалось, что фонари, дома и деревья пляшут вокруг него.

Ваня бил его ногами, бил зло, выплёскивая всю свою ярость и боль.

– Будешь знать, как чужое брать!

Олег чувствовал, как боль охватила его всего. Тело горело и ныло, моля о прекращении пытки. Кровь стучала где-то в висках, и Олег с ужасом ощущал, что теряет сознание. Последнее, что он помнил, это перекошенное от ужаса лицо Марины, склонившейся над ним.

Марина бежала изо всех сил, так, что ветер свистел в ушах. Она свернула за угол и увидела лежащего на земле Олега.

– Отцепись от него! – Марина схватила Ваню за футболку и оттащила в сторону.

Тот, не поняв, что за сила встала у него на пути, словно бык на корриде, ринулся вперёд.

Марина стояла перед ним, её глаза пылали от ярости.

– Не смей к нему подходить! Не смей! Я тебе не позволю!

Она не подпускала его к Олегу, готова была сама кинуться на Ваню.

– Я люблю его и не позволю тебе ничего с ним сделать! Ты опять появился тогда, когда тебе это удобно! Ты всегда думаешь только о себе! – Марина рыдала.

Иван замер на миг, смотрел на неё внимательно. Неожиданно он размахнулся и отвесил ей пощёчину.

Марина перестала всхлипывать, и, схватившись за горевшую щёку рукой, смотрела на Ваню.

А он уже шёл прочь. Песок хрустел под его ногами, и длинная тень бежала впереди него.

Марина повернулась к Олегу, наклонилась над ним… в это самое мгновение он потерял сознание…

Борьба любящего

Челюсть болела – всё-таки он сумел его достать… И когда только? Ваня ведь сразу сбил его с ног и не давал подняться с земли. Однако, челюсть ныла. Ещё ныла душа, чего давно с Ваней не случалось. Он даже порою сомневался, что у него есть то, что люди называют душою. Если есть, тогда где она находится? В голове? В груди? Во всём теле сразу? И какая она? Прозрачная и повторяет контуры человеческого тела? Или просто дымка? Или это всё выдумки?

Ваня старался отвлечься от тягостных раздумий, но ему это не удавалось… В гостях у него побывала платиноволосая Тата, которую он вскоре после её прихода выпроводил восвояси, отдав ей так и неотработанные деньги. Тата была красивой, ухоженной, но Иван остался равнодушным к её красоте и ухоженности. Она казалась ему насквозь засаленной чьими-то похотливыми мыслями, изляпанной, он будто видел на ней отпечатки пальцев всех тех, кто когда-либо до неё дотрагивался. Марина была полной её противоположностью – какой-то чистой и невинной. Ваня даже не представлял, что такие существуют ещё на Земле. Ещё при первой их встрече он окрестил её про себя тургеневской барышней. Долгое время он не доверял ей и ждал подвоха: вот-вот она сбросит маску «прилежной девочки» и станет такой, как все – корыстной, лживой. Но на Марине не было маски. Как только он это понял, всё изменилось. Он стал бояться потерять её. Ваня сам себе не хотел признаваться в этом, но в последнее время всё чаще и чаще думал о том, как она дорога ему. Её он хотел защищать, ради неё решил поменяться. И тут – такое…

От неё он не ожидал этого.

«И она… и она тебя предала… хотя… Что же ты хотел от неё, идиот? Чтобы она вечно ждала тебя и плакала по ночам в подушку? Чтобы тряслась от страха и места себе не находила от беспокойства?» – думал он.

Он обвинял и себя, и Марину, и обстоятельства, но не знал, что делать дальше. А душа ныла… Он прокручивал в голове каждую их встречу, и казалось, что кто-то опускает его сердце в горький мёд.

…Он подходил к Марининому дому, едва ли не летел. Ещё с порога почувствовал запах лимонного пирога – это был его любимый.

Марина стояла на кухне в голубом сарафанчике, волосы забраны в высокий задорный хвост. Ваня неслышно подкрался и закрыл ей ладонями глаза.

– Орландо Блум? – начинала она угадывать, и в её голосе слышалась такая радость, что сердце у Вани начинало дрожать.

– Нет!

– Бред Питт?

– Нет!

– Кто же? Я сдаюсь!

Он убрал ладони и развернул её лицом к себе, обнял за талию.

– Это всего-навсего я…

– Хорошо, что ты пришёл! – сказала она просто. И он чувствовал, что она ждала его. Только она одна могла так просто и хорошо сказать.

– Я скучала! Представляешь, сидела, читала, и вдруг думаю: «Надо испечь лимонный пирог!». И тут раз – ты пришёл.

– А я почувствовал, что ты собралась печь пирог, и вдруг думаю: «Надо прийти!»

– Мы друг друга на расстоянии чувствуем! – улыбнулась Марина и уткнулась носом ему в плечо. Она доставала ему носом только до плеча. Поэтому он звал её Пигалицей. Марина смеялась над этим словом, но радовалась, когда он так её называл…