Это странное волшебство

В этом году жаркая римская весна обещала жуткое лето. Форли рано переехали на Корфу. Беременная Филлида плохо переносила жару, поэтому ее убедили оставить старших детей (которые учились в школе) с бабушкой. Лео доставил Филлиду на остров и вернулся в Рим, пообещав прилетать на выходные, когда сможет, и привезти детей на Пасху. Поэтому, когда сестра услышала, что я временно на мели, она написала умоляющее письмо с просьбой приехать к ней и составить компанию.

Трудно было бы найти лучшее время для приглашения. Пьеса, в которой я играла, провалилась после нескольких жалких представлений, и я осталась без работы. Это была моя первая работа в Лондоне – «большой шанс», что частично объясняло мою депрессию. Никаких карт не осталось в рукаве, агентства вежливо меня отвергали, за ужасную зиму я устала, упала духом и серьезно задумалась, в двадцать пять-то лет: не сваляла ли я дурака, выбрав, вопреки всем советам, сценическую карьеру. Но все ведь знают, что сцена – не профессия, а вирус, я его и подцепила. Поэтому я работала, до прошлого года пробивала путь, как все начинающие, а в конце концов решила, что три года на ведущих ролях в провинции достаточно, чтобы поискать удачи в Лондоне. И она вроде ко мне обернулась. Через десять месяцев эпизодических ролей на телевидении и одной странной роли в мыльной опере мне нредложили кое-что существенное. Но пьеса осела подо мной, как умирающий верблюд, после двухмесячного показа. По крайней мере мне повезло больше, чем тем тысячам, кто до сих пор пробивается к нижней ступеньке лестницы. Они сидят в захламленных офисах, а я – на террасе виллы Форли, а передо мной столько недель сияющего солнца Корфу, сколько я пожелаю выдержать.

Перила огромной террасы нависали над поросшими лесом скалами, которые круто спускались к морю. Под балюстрадой облаками клубились кроны сосен, остро и горячо пахли под утренним солнцем. За домом разливались прохладные леса, маленькие птички сверкали и щебетали. Залив спрятался за деревьями, но вид все равно роскошный – спокойная вода в изгибе Корфу, а на севере туманно неопределенные призрачные снега Албании. Абсолютно и неправдоподобно мирная картина. Ни звука, кроме пения птиц, и никого, кроме деревьев, неба и моря. Я вздохнула: «Ну уж если это и не волшебный остров Просперо, то он должен бы им быть… А кто эти твои романтические близнецы?»

«Спиро и Миранда? Дети женщины, которая для нас работает, Марии. У нее коттедж у главных ворот Кастелло, ты видела его прошлой ночью по дороге от аэропорта».

«Помню свет… Маленький домик, да? Значит, они уроженцы Корфу. Как, кстати, их называют, корфузианцы?»

Она засмеялась: «Идиотка, корфиоты. Да, они – крестьяне-корфиоты. Брат работает для Годфри Мэннинга на вилле Рота. Миранда здесь помогает матери».

«Крестьяне? – Слабо заинтригованная, я дала ей возможность продолжать игру. – Забавно встретить здесь такие имена. Кто был этот их начитанный папочка, Лео?»

«Лео, – сказала любящая жена, – по моему глубокому убеждению, не читает ничего, кроме римской „Файнэнши-ал тайме“, последние восемь лет. Он бы подумал, что „Просперо и Миранда“ – название инвестиционного фонда. Нет, это намного чуднее, чем ты думаешь, любовь моя… – Она улыбнулась мне, как кошка канарейке, и я увидела, что приближается порция сплетен, которые она именовала „любопытные факты, которые тебе следовало бы знать…“ – Официально Спиро назван в честь святого этого острова, на Корфу каждого второго мальчика зовут Спиридон. Но, поскольку наш выдающийся житель Кастелло был причиной такого крещения и появления на свет близнецов, надо полагать, готова спорить, что он крещен именем Просперо».

«Выдающийся житель? – Это явно прибереженный для меня bonne bouche, но я смотрела на нее с некоторым удивлением, вспоминая, как она описывала Кастелло дей Фьори. „Экзотический до предела, вагнеровская готика, декорация для музыкальной версии Дракулы…“ Кто мог бы согласиться за такое платить? – Значит, кто-то арендовал Валгаллу? Повезло вам. Кто?»

«Джулиан Гэйл».

«Джулиан Гэйл? – Я резко выпрямилась и уставилась на нее. – Ты не можешь иметь в виду… Ты имеешь в виду Джулиана Гэйла? Актера?»

«Вот именно». Сестра была довольна произведенным эффектом. Я совершенно проснулась, чего ей не удавалось добиться всеми предшествующими разговорами. Джулиан Гэйл – не просто актер, он – один из наиболее ярких огней английского театра дольше, чем я могу упомнить… А в последнее время он и одна из тайн.

«Да, – сказала я. – Вот, значит, куда он отправился!»

«Я и подумала, что тебе будет интересно», – произнесла Фил самодовольно.

«Не то слово! Все до сих пор гадают, с какой стати он вдруг исчез два года назад. Конечно, я знала, что он еще болен после того жуткого события, но так все бросить и тихо пропасть… До тебя, должно быть, доходили слухи».