это разве не инцест?

Это сложный, мучительный и для меня, и для него процесс. Мне приходится справляться с отвращением и ненавистью, ему – с ужасом. Было бы проще, если бы можно было рассказать ему мой план, а не притворяться, что я стала менее собранной и внимательной, но что есть, то есть. Первая победа случается через мириады дней неудач и два перерыва, когда я убивала себя каждое утро, но вот наконец в один из дней он догадался схватить лезвие, которое лежало на столе, догадался разрезать веревки, освободить конечности…

Я ждала, я была уверена, что он меня убьет, но первая победа не значила идеального завершения дел. Он сбежал.

В следующие несколько раз происходит то же, и я начинаю сомневаться, что правильно подхожу к вопросу.

Двадцатое

Я пробую и пробую, теперь ищу в городе и интернете специалистов по психологии и поведению, а не по физике и философии, теперь я с азартом пробую заставить его убить меня. Выходит не очень: он только пытается сбежать, и если мы деремся, он даже не старается навредить мне, сделать больно. В один день я не выдерживаю и требую, чтобы он ответил, что это, сексизм, чувство собственного превосходства, или он наконец потерял рассудок и всякую волю к жизни. Он отвечает, что это любовь.

Он надеется, что наступил момент, когда мы объяснимся. Он ждал его, это было в дневнике, и я знаю, что он до сих пор ждет. Я вижу, по тому, как меняется его взгляд, поза, выравнивается дыхание, я вижу, он уверен, что настал наконец момент, когда мы поговорим.

Я разбиваю его лицо и голову камнем и не тороплюсь, пока делаю это.

Двадцатое

Я не спешила к нему этим утром. Чаще я убиваю его быстро, это дело даже не минут, а секунд, но сегодня мне особенно не хочется видеть его. Пускай к нему возвращаются воспоминания, пускай он переживает все свои смерти заново – я не желаю иметь с ним общего.

Я позвонила на работу, взяла отгул, сделала крепкий кофе, устроилась с ним на балконе. В дверь позвонили. Я не собиралась открывать, но он звонил и звонил, и я выпуталась из пледа, прошла по комнате и коридору, открыла дверь – и получила пулю в грудную клетку.

– Надеюсь, теперь ты счастлива, – сказал он, втолкнул меня в квартиру и шагнул следом. – Ты превратила меня в убийцу.

Я ухмыльнулась и сказала, что он меня пока не убил. Он выстрелил второй раз.

Двадцатое

Я просыпаюсь и медлю, не тянусь за телефоном сразу. Я знаю, что все еще нахожусь в петле, и хочу максимально продлить время, когда надежда не исчезла окончательно. В 7:02 звонит будильник у Алисы. В 7:32 громко чихает соседский ребенок, Вита.

В 7:37 я поднимаюсь и иду на кухню, где во втором ящике слева лежит шеф-нож.

когда времена

(фэнтези про дружбу и няшность)

паб

Когда времена были спокойными (они такие уже две с небольшим сотни лет! – ох, заткнись, пожалуйста!), когда времена становились спокойными, они выбирали (ты выбирала! – хорошо, я выбирала), но все-таки они выбирали какой-нибудь симпатичный городок – средне большой, оживленный, опасный – умеренный городок, и останавливались там. Расспрашивали местных насчет пабов в округе, выбирали какой-нибудь приятный и популярный и отправлялись туда, где за историю можно было получить угощение.

Эта история начиналась с того, что они получили заказ – обычные требовали больше силы, чем ума, и за этот, где было наоборот, они схватились (ты, ты схватилась) с энтузиазмом. Их задачей было найти оборотня, грозного и неожиданно умного, и для этого недостаточно было просто примчаться в нужное место и вступить в схватку, для этого нужно было порыскать по библиотекам (и поговорить с нудными и снобскими библиотекарями), изучить манускрипты (жутко пыльные, от которых потом кожа сохла), опросить свидетелей (все как один – безмозглые), разобраться, что они запомнили правильно, а где – пусть и не со зла – придумывали (что же, обойдешься без комментария? – а что тут комментировать, я уже почти уснула от безысходности и безнадежности). Для этого заказа им нужно было исследовать, вести дневники, сопоставлять даты и календари (ох, короче, нужно было заниматься всей этой невыносимой, тягостной ерундой, что мы и делали, но, признаюсь, что-то наводит меня на мысль, что если мы продолжим историю в этом же духе, то нас не только не угостят сегодня, но и попросят, а то и попрут отсюда).

Оскорбительно, но кто-то среди слушателей хихикнул, а кто-то даже пробурчал, что да, именно это и произойдет.