Это не моя жизнь

– Дорогой Аркадий Ильич. Когда-то мы были знакомы. Но перемещения во времени стёрли из вашей памяти подобные мелочи. Когда-то я помог вам вырваться из действительности, вы прошли огонь, воду и медные трубы. Меня вы спасли от диабета. Это было… По вашим меркам – целую жизнь назад. Я сейчас почти в два раза старше, но… Ощущения вашего времени сохранил. Несмотря на то, что выпало на вашу долю, вы продолжаете боготворить свою школьную любовь. Это заслуживает уважения, я очень хочу вам помочь. Всё должно получиться. Потерпите ещё немного.

– Ну почему, почему я вас не помню?! – Изместьев упал на колени и принялся колотить просмолённые шпалы.

– Ни в коем случае не надо отчаиваться, Аркадий Ильич! – старик подхватил доктора под руки, помог подняться. – Скоро вы вспомните. Потерпите, иначе можно всё испортить. Я вам гарантирую: всё встанет на правильные рельсы. Справедливость восторжествует.

– Хорошо, потерплю… – Изместьев старался запомнить место: покосившиеся гаражи, деревянные постройки, вдалеке – ряды стандартных многоэтажек. – А у вас какой интерес мне помогать?

– У меня свой интерес, но об этом сказать пока не могу. Больше не спрашивайте ни о чём. Будьте здесь, когда я сказал. Обязательно!

– Ладно, – Изместьев махнул рукой. – Кажется, у меня нет другого выхода. Постараюсь.

– Сейчас я отвезу вас в гостиницу.

– Это ещё зачем? – возмутился доктор. – У меня, кажется, дом есть. Там меня ждут жена с сыном.

– Вы действительно не помните, что случилось с сыном?

– Хоть убейте, а что?

Сутулый схватил его за рукав и тоном, не терпящим возражений, заметил:

– Домой ни в коем случае. Вас там ждут другого! С другим настроением, с другим посылом. С другой миссией, если хотите. Ждали неделю, подождут ещё сутки. В гостиницу, я подчёркиваю, в гос-ти-ни-цу!

Он легко потянул Изместьева к чёрному «лексусу» с тонированными стёклами. Через минуту иномарка рванула с места.

Изместьев поёжился от непривычных ощущений, вызываемых работой мощного двигателя.

* * *

Оставив машину под окнами одной из многоэтажек, Ворзонин направился по освещённой аллее вниз, к железнодорожному полотну. По мере приближения к гаражам светящих фонарей становилось меньше, и это неприятно щекотало нервы.

Стрелки на часах психотерапевта медленно, но верно подкрадывались к трём.

Низкая облачность и моросящий дождь не способствовали оптимизму неприкаянного горожанина, вынужденного идти навстречу полной неизвестности. В гаражах, наверняка, коротали ночь бомжи, они были бы не прочь грабануть одиноких «странников», случайно зашедших на их территорию.

Метрах в десяти – справа от себя – Павел слышал ещё чьи-то шаги – правда, не мог различить, кто это там, в сгустившейся темноте.

Стоило Ворзонину остановиться, как звук шагов невидимого человека стихал тоже, и воцарялась непродолжительная тишина.

Наконец, асфальт кончился, первый гараж зловеще накрыл своим запахом одинокого путника. Чтобы не напороться в темноте на что-нибудь остроконечное, Павел выставил вперёд себя руки и дальше двигался на ощупь.

Какого чёрта он послушался этого незнакомого старика! Спал бы сейчас под пуховым одеялом или курил бы на балконе, размышляя над превратностями судьбы.

Предыдущую ночь он практически не сомкнул глаз. Вечером после похорон Савелия примчался в клинику. Какой-то сутулый старикан поджидал у кабинета. Ничего не объясняя, приказал быть в три часа ночи на железнодорожном полотне. Когда Павел послал его достаточно далеко, старик вдруг вспомнил о проститутке, с которой Ворзонин в августе имел беседу в гинекологическом отделении городской больницы. И про Марину Гачегову, про сделанные ей фотографии… И про случай с гипнозом и «программированием» Изместьева: старику было известно всё!

Короче, припёрли фактами к стенке.

Павлу ничего не оставалось как согласиться прийти ночью туда, куда сказали. И непременно с паспортами: своим и Изместьева. Пришлось наврать Ольге, чтобы завладеть документом одноклассника…

Признаться честно, после разговора с Ольгой доктор хотел повеситься в своей квартире, так как жизнь потеряла смысл. Возможно, ещё и поэтому он сегодня крадётся по лужам в промозглой осенней темени среди гаражей. Терять нечего, почему бы не добавить в жизнь пару капель экстрима?

– Извините, пожалуйста, вы не подскажете…

Мужской голос прозвучал где-то совсем рядом так неожиданно, что Павел вскрикнул.

– Кто здесь?! – размахивая руками в разные стороны, угрожающе зарычал доктор. – Выходи на свет, иначе я за себя не ручаюсь!

– Не бойтесь, ради всего святого! – прозвучало практически над ухом Ворзонина. – Я только сегодня приехал из Москвы на конференцию – и вот, вынужден плутать по этим закоулкам. Меня зовут Константин Фаревский. Я – хирург-косметолог.

– Где-то я уже слышал эту фамилию, – издалека раздался голос; его-то Ворзонин никак не ожидал в этом месте услышать!

– Аркадий?! А ты-то как здесь оказался?

Через минуту все трое стояли на железнодорожном пути возле полосатого столба.