Это было в Веморке

Выслушав, как все прошло, фрау Штерн рассудительно сказала:

– Честно, я так и думала. Лионе надо было немного времени, и повела она себя как умная женщина. Вряд ли, Логдэ, ты бы влюбился в глупышку. Удачи вам, и спасибо за цветы. Они великолепны.

Уже вечером этого дня бьющиеся в унисон сердца вместе прогуливались по Старому городу. И этой звездной ночью тоже были вместе. Любовь опять переигрывала время с крупным счетом. Полностью поглощенные друг другом, они купались под дождем той вечной и чистой любви, не замечая никого, будто находились на другой планете, а Земля была где-то далеко со своими днями и неделями.

В один из этих незаметных только им дней, пока Лиона не хотела просыпаться, нежась в постели под приглушенными светло-коричневой шторой лучами солнца, Лотар решил пройтись в магазин и купить сладкого к утреннему кофе.

Он не видел Алекса Линге семь лет и сначала не узнал. Тот стоял в компании, о чем-то живо рассказывая, перебирал пальцами по воздуху. Как и все творческие люди, Алекс не мог даже обыденную вещь или ситуацию объяснить просто. Общепринятые понятия нагоняли на него тоску. Когда в шесть лет родители отдали его на уроки по классу фортепиано, он влюбился в этот инструмент, и музыка для него стала отдушиной, которую некоторые люди не могут найти всю жизнь. Большинству детей уроки музыки приносили мучения, но только не ему. Его талант был заметен сразу. Из года в год он становился лауреатом всевозможных конкурсов. Хотя их увлечения отличались довольно разительно, они умели находить общие темы для разговоров. В то время как Алекс сводил с ума соседей километрами проигранных гамм, арпеджио и аккордов, Лотар, играя частенько во дворе в футбол, тоже не радовал их разбитыми окнами и испачканным мячом бельем, которое сушилось на улице. А когда Линге было шестнадцать лет, его заметили и пригласили в Высшую школу музыки имени Листа в Веймаре. С тех пор Логдэ его не видел. Нет, Алекс не изменился. Та же жестикуляция, та же манера поведения, та же небольшая сутулость. Такой же высокий и худощавый, он полностью оправдывал свою фамилию – Линге в переводе означало «длинный».

Лотар окликнул его, и друг детства, обернувшись, был искренне рад этой встрече.

– Алекс, привет! Ты давно в Берлине?

– Привет, дружище! Да нет, может, полгода. Живу здесь, в Шпандау, на Блуменштрассе. Я чувствую, нам есть о чем поговорить.

– С удовольствием, но мне надо сейчас идти. Давай встретимся сегодня вечером, посидим, и я познакомлю тебя со своей девушкой. Мы тоже сейчас обитаем в Шпандау. Здесь недалеко.

– Тогда пойдем другим путем. Сегодня вечером мы играем джаз, и я буду очень рад вас видеть. В восемь вечера, бар на перекрестке Цеппелин и Фалькензеерштрассе. Ты слышал что-нибудь о свинге?

– Честно сказать, немного, – ответил Лотар.

Он знал только о свингюгендах, и то понаслышке. Говорили, что это молодежь, которая хочет только танцевать под звуки свинга и больше ничего не делать. Алекс пристально посмотрел на старого друга и сказал:

– Не делай никаких поспешных выводов. Просто приди и посмотри. Поверь, это здорово.

– Мы обязательно придем.

– Смотри, Лотар, на входе будет стоять пара наших парней, чтобы не попал никто чужой. Это закрытая вечеринка. Скажешь, что вас пригласил я, и они пропустят. Я их предупрежу.

На самом деле все вышло гораздо проще. Когда они вечером подошли к бару, Алекс стоял на улице у входа и курил сигарету, медленно выпуская струю дыма. Как всегда в своих мыслях, немного расхлябанный, в очках, он со стороны напоминал Лотару его преподавателей профессоров. Никогда нельзя было угадать, о чем они думают в данный момент. Увидев их, он выкинул окурок в урну и, небрежно махнув рукой, подошел.

– Я очень рад, что вы пришли. Меня зовут Алекс, – представился он Лионе и продолжил, – Лотар, я забронировал столик и поэтому встречаю вас, чтобы провести к нему. Оттуда отлично виден наш оркестр. Пойдемте за мной.

В зале было довольно много людей, чего никак не ожидал увидеть Лотар. Лиону это тоже поразило. Подавляющее большинство присутствующих были чуть моложе или ровесниками. Алекс подвел их к столику, за которым уже сидела, как оказалось позже, его девушка, и познакомил с ней. Избранницу звали Анна. На танцевальную площадку начали выходить пары, и все их глаза были направлены на оркестр. Это показалось лавиной. Вместе, задав сногсшибательный по быстроте ритм, заиграли ударные, фортепиано и контрабас, а уже через пару тактов к ним присоединились саксофон и трубы, взорвав танцевальную площадку. Лотар смотрел на танцующих и не мог понять, откуда берется столько энергии. Какой-то дикой и поэтому завораживающей. В одну из мимолетных пауз тишины Лиона удивленно спросила:

– Я не могу понять, как они не сталкиваются?

А Анна все это время не сводила взгляда с Алекса, который, чувствуя это, играл с таким воодушевлением, что, казалось, белоснежный рояль Bechstein сегодняшний вечер не переживет.