Это было в царстве Чу в 3 веке до н.э. Книга 1. Наложница генерала, приносящего мир. Часть 3

(Бай Юй:) — Кхе, кхе, кхе… черт…

(Сань Ай, поднимая сияющие глаза к небу:) — Я только знаю, что душа его полна поэзии и сам он должен быть необыкновенным!..

(Бай Юй, сбитая с толку) — И вам это удалось установить… как?

(Сань Ай:) — Он присылает мне чудесные строки из стихотворений!

(Бай Юй:) — Да, да, очень хорошо, как интересно… (кивает головой, поддерживая задушевный разговор)

Секунда.

(Бай Юй:) — ПФФФФ! Кхе, кхе, кхе!.. (от неожиданности выплевывает чай на стол!)

Сань Ай уже убежала, даже не посмотрев на Бай Юй, которая чуть не откинула коньки от шока! Потом она прибежала. В руках у нее было дюжины две бамбуковых дощечек, а лицо сияло счастьем и смущением.

(Сань Ай, с воодушевлением:) — Вот, госпожа Бай, послушайте!..

"Его колесницы грохочут,

гремят они и грохочут,

Как будто удары грома,

Как будто раскаты грома!.."

— Вы слышите? Как будто раскаты грома, да?.. Так и слышишь… А вот это…

"В битву их кони помчались,

Израненные вернулись,

Уздечки порваны, седла пустые…"

— Как будто все перед глазами… все погибли…

Глаза Сань Ай вдруг начали наполняться слезами.

— "Ты на севере, я на юге, буду присылать гусей…" Рапорт какой-то по снабжению, по ошибке, наверно, прислал… — пробормотала она, сморкаясь. — А, вот!

"Мне голову враг отрезал,

Но были храбры мы в битве!"

— Как трогательно! — прошептала она, прижимая к сердцу руки.

Младшая госпожа Бай выскочила из повозки, повалив на землю прислужника, который ставил для нее лестницу, и ворвалась на главный двор усадьбы.

Все слуги низко поклонились и остались стоять в позах, подозрительно похожих на средний старт бегунов.

Бай Юй подняла указательный палец, призывая к вниманию.

— Все готовьтесь к свадьбе! — провозгласила она.

— Бай Юй! Какая еще свадьба? — спросил позади нее низкий голос.

Как будто раскаты грома, выражаясь поэтически.

— Грандиозная! — гордо заявила Бай Юй. — Шикарная! Самая лучшая в мире!

Потом до нее дошло, кто спрашивает.

— Эээ… Маленькая такая, — поправилась она, съежившись. — Малюсенькая. Господин даже не заметит!

–

*[144] 发愤忘食，乐以忘忧，不知老之将至 "Преисполненный решимости, не помнит о еде, в радостях забывает о печалях и не думает о грядущей старости" — образ жизни, который Конфуций считал правильным

姑娘 гунян — обращение к незамужней молодой женщине

–

ГЛАВА 57. Весенняя ночь

Свадьба была шикарная.

Дули теплые ветры, на яблонях распускались белые цветы, — и каждый в поместье Сян знал, что это значит. Это значит, что военные действия скоро опять начнутся и времени терять нельзя! У Сян Чжуана уже наступил год молодого гуаня,*[146] ему давно пора было взять жену. Все обсуждали новость, что второй Сян-гунцзы берет фужэнь из незнатного и небогатого рода.

Обе семьи были семьями военных, поэтому все совершилось очень быстро — сваха, подарки и приданое со свистом летали между двумя усадьбами.

В самый близкий благоприятный для свадьбы день, усадьба утопала в красном шелке, как будто все закаты и восходы спустились во двор к Сянам.

Бай Юй смотрела на две высокие спортивные фигуры в черных с алым свадебных нарядах, стоящие плечо к плечу, и думала, что без ее помощи Сян Чжуан и Сань Ай не поженились бы, а так бы и писали до старости друг другу стихи на дощечках, обливаясь над ними светлыми слезами.

Интересно, может ли будущее теперь измениться?

Скорее всего, нет — так же, как разгром чуских войск при Динтао и гибель Сян Ляна все равно совершились, несмотря на то, что наложница его племянника осталась жива и Сян Лян задержался дома. Но может быть, чуть-чуть незапланированного счастья не помешают этому миру, полному лишений?!

Прояви немного понимания, Небесный Дао!

У Сань Ай не было матери. Некому было наставить ее, как служить господину, поэтому это дело было поручено Юй Ваньсин и Бай Юй. Чтобы побороть смущение девушки велели принести немного сладкого рисового вина, так что через некоторое время Сян Чжуан нашел свою молодую жену подробно информированной и в очень благодушном настроении, что способствовало осуществлению всех их планов в эту волшебную весеннюю ночь.

Бай Юй в это время, слегка пошатываясь, смотрела на луну, улыбалась и слушала, как справа и слева в разных половинах усадьбы мужское и женское население Учжуна поет песни и смеется.

"… Мы все одиноки, надолго мы стали в дозор,

В какую луну мы вернемся в родимый свой дом?.." — пели справа.

"…На службе у князя супруг далеко,

Не знаю, когда он вернется ко мне,

И где он теперь, и в какой стороне?.." — пели слева

Ветер кружил белые лепестки.

Мир полнился любовью.

— Ути-пути, какая милашка, — раздалось у нее над ухом.

Нет, в самом деле?!

Лиу-дажэнь,*[147] у твоих яиц исключительные регенерирующие способности!

Ты опять здесь!

И опять в жопу пьяный.

В небе была луна, а на земле был Лиу Бан, сиявший радостью встречи. Он рухнул на Бай Юй, которая еле устояла на ногах, и облепил ее, как сладкое бобовое тесто.

(Лиу Бан, расплываясь в пьяной улыбке:) — Хе-хе…

(Бай Юй, отталкивая его руку с правой сиськи:) — Лиу-дажэнь, я бы вас попросила…

(Лиу Бан, задушевно:) — Ммм…

(Бай Юй, отталкивая его руку с левой сиськи:) — Лиу-дажэнь, с точки зрения конфуцианской морали…