Это было в Калаче

Ивана Васильевича они не нашли. У домика, где жил комбриг, их остановил часовой:

— Товарищ полковник занят.

Занят? Что ж, дело военное, у командира всегда много забот, можно и подождать. Друзья уселись на траву возле забора. Разговаривать не хотелось: мысли были заняты предстоящим рейдом в тыл врага. Сначала, чтобы отвлечься, Пашка плевал сквозь зубы, стараясь достать до камня на дороге. Но скоро во рту пересохло, и он стал разглядывать снующих в траве муравьев. Иван то и дело посматривал в щелку забора: не появился ли полковник на крыльце.

Так прошел час, а может быть, и больше. Кошелев, заглядевшись на муравейник, уснул, задремал на какую-то минуту и Цыганков.

Его разбудили голоса у калитки. Иван остолбенел: полковник провожал тех двух девушек, которые на рассвете спрашивали, где находится штаб.

— Капитан все устроит, — говорил полковник, указывая на стоявшего рядом с ним офицера. — Я не прощаюсь. До вечера, девушки. Отдыхайте как следует.

Девушки с капитаном пошли по улице, а полковник долго провожал их взглядом, потом вздохнул и повернулся. Тут он только и заметил ребят.

— А, кого вижу! Здравия желаю! Как идут дела?

— Мы к вам по делу, товарищ полковник, — серьезно, с намеком на тайну, проговорил Иван.

— По делу? Тогда идемте в хату.

Окна были прикрыты ставнями. Комбриг как бы невзначай перегнул пополам лежащую на столе карту и пригласил ребят сесть.

— Ну, рассказывайте.

Цыганков сначала сбивался, путался, но потом увлекся, речь потекла плавно, и, когда кончил, сам удивился: таким простым, ясным и легко выполнимым получился новый план. Он смолк, готовясь к ответам на вопросы и чувствуя, что развеет все сомнения.

Но вопросов не последовало. Полковник с улыбкой посмотрел на ребят, толкнул ставню. На стол веером легла солнечная полоса. Откинув угол карты, полковник ткнул пальцем:

— Этот хутор, что ли?

— Этот, — подтвердил Кошелев.

Полковник снова свернул карту, прошелся по комнате. Ребята молчали, чувствуя, что сейчас командира расспрашивать неудобно — пусть подумает.

— Вот что, хлопцы, — проговорил наконец комбриг. — Когда была острая нужда, мы обратились за помощью к вам. А сейчас… как бы вам сказать…

Он замялся, и Цыганков почувствовал, что полковник чуть не рубанул прямо: «Сейчас без вас обойдемся».

«Обидеть не хочет!» — догадался Иван, и в нем тотчас зашевелилась обида.

— Надо, чтобы в этой кутерьме вы уцелели, ребята, — серьезно проговорил комбриг. — Вот отобьем врага — снова за учебу возьметесь. Много разрушений принесли фашисты. А кому после войны все это восстанавливать? Вам. Вот и не хочется рисковать. Да и разведчики у нас свои есть, ребята надежные…

— А мы, значит, ненадежные? — окончательно обиделся Иван. — Мы же… не девчонки какие-нибудь, вроде вон тех, городских…

— Но-но, насчет девчонок полегче, ты совсем не знаешь их, — перебил полковник. И продолжал уже полушутливо: — Ай-ай, товарищ Цыганков, быстро ты забыл про воинскую дисциплину: приказ командира — это закон. А мои слова можешь считать приказом. План ваш мне не подходит. Так-то вот!

Раздосадованные неудачей ребята буркнули «до свидания» и ушли.

Очутились за воротами и остановились: куда же податься? Пять минут назад была какая-то цель, надежда на новое увлекательное дело… А теперь? Что делать?

Друзья уныло поплелись к дому Цыганкова. Мать встретила их удивленным взглядом: странно — обычно домой весь день палкой не загонишь, а тут — на тебе, сами заявились. Да еще скучные какие-то. Александре Дмитриевне было некогда, и она ни о чем не расспрашивала: сидят дома — материнское сердце спокойно.

Долго молчали, каждый по-своему переживая неудачу. Цыганков злился и на полковника, и на себя, и на тех неизвестных девчат, с которыми комбриг был почему-то так любезен. Кошелев вспоминал деда Григория. Ему вдруг стало казаться, что он очень соскучился по деду. Одинокий старик часто ворчал на Павла, но кормил-поил его, предоставлял в его распоряжение кровать (сам ночевал на сеновале), а что еще нужно беспризорнику? Вот и казалось теперь Кошелеву, что лучше деда Григория нет в мире никого. Как же не навестить старика? Нелегко ему, поди, сейчас. А главное — никакого нарушения приказа полковника не будет: пошли в гости — и все.

Когда Кошелев поделился своими мыслями с Иваном, тот сразу оживился.

— Еще посмотрим, кто принесет ценнее сведения — разведчики полковника или мы, — обрадовался он, — Вот уж ахнут все, когда мы вернемся!

Весь день прошел в ожидании. Едва стемнело, два друга двинулись к заранее выбранному месту для переправы через Дон. Удачно миновали посты, расположившиеся в наспех вырытых окопах за хутором. До реки оставалось метров триста. Но вот впереди показались силуэты людей, и ребята легли, притаились. Цыганков услышал голос полковника. Что он сказал, Иван не понял. Ответил девичий голос:

— Вернемся через четыре дня. Встречайте, как условились.

Это еще что за новость? Куда собрались эти девчонки? Цыганков привстал, вглядываясь в группу людей. Его заметила Тоня:

— Товарищ полковник, там кто-то есть.

Скрываться было бессмысленно. Друзья вышли из кустов.