Читаем Это было на рассвете полностью

Начальник политотдела Жибрик, который в боевой обстановке не имел привычки сидеть в штабе и постоянно находился в боевых порядках танков, неся воинам страстное большевистское слово, подавая пример мужества и стойкости, доложил из танка комбата комбригу Шнейдеру обстановку и передал о героическом подвиге и гибели командира первой танковой роты капитана Владимира Григорьевича Литвинова. Потом, вступив в связь со всеми танками, передал им радиограмму:

— Товарищи гвардейцы! В боях за село Кшентицы геройски погиб командир роты Владимир Григорьевич Литвинов. Смерть его гитлеровцам обошлась дорого. Только противотанковых орудий его экипаж уничтожил восемь! Отомстим фашистам за смерть наших боевых соратников!

Бой за село продолжался. Гитлеровцы яростно сопротивлялись. Стремились любой ценой остановить продвижение наших танков и автоматчиков. Из окон домов били по триплексам, прицелам танков. Швыряли бутылки с горючей жидкостью, связки гранат, противотанковые мины.

Вести огонь одновременно по противотанковым орудиям и пехоте врага танкисты не успевали. Поэтому в уничтожении пехоты большая доля выпала на автоматчиков.

— Два пулемета не дают поднять голову, — доложил командир второго взвода автоматчиков Булыгин командиру роты Ивану Шевченко.

— Вася, ты атакуй левым флангом вон туда, где дымит, — показал рукой комроты Булыгину. — А мы разделаемся с пулеметами.

Лейтенант Сюткин по правому флангу подполз почти к изгороди. Бронебойщики из расчета Спиридона Плотникова и Григория Сальникова ударили по пулеметным точкам врага, расположенным между большими, занесенными снегом камнями. Уцелевшие расчеты были расстреляны автоматчиками. Сюткин и Плотников, сделав несколько больших прыжков, оказались на соседнем огороде. Здесь был прострочен из автомата старшина Спиридон Степанович Плотников.

Гвардейцы особо переживали эту утрату. Плотников лежал на мокром снегу около изгороди между засохшими кустами крыжовника, жил он не более минуты. Обведя помутневшими глазами своих боевых товарищей, успел сказать:

— Вот и довоевался. Не ругай меня, Прасковья Яковл… — и раздался его последний тяжелый вздох…

— Спиридон попрощался с нами, — тихо проговорил лейтенант Сюткин.

Омич Спиридон Степанович Плотников находился в бригаде с октября сорок первого. За это время был ранен семь раз. В боях под Мостками он расстрелял 37 фашистов, под Киришами — 14, а всего — 76 вражеских солдат. За это он был награжден тремя орденами и медалью. Часом позже погиб и его командир — лейтенант Иван Ефимович Сюткин.

Смело сражался на левом фланге Василий Булыгин. Находясь возле танка, он заметил, как несколько гитлеровцев выскочили из бани с гранатами в руках, чтобы швырнуть их в танк.

— Ваша не возьмет! — развернув свои широкие плечи, крикнул Булыгин и сам кинул в них гранату. Не разглядев, что произошло, бросил вторую. Два гитлеровца остались лежать на снегу, а остальные успели забежать во двор. Танк, подмяв изгородь, устремился на улицу. В это время у сарая раздался крик. Комвзвода побежал туда. Во дворе около дымящей кухни суетилось несколько гитлеровцев. Шум и ругань слышались в избе. Булыгин, заметив, что его бойцы бегут за ним, закричал:

— Гвардейцы, сюда-а-а-а!

Ни один из врагов не собирался уходить или сдаваться в плен. Наоборот, сражались с яростью. В избу забежал сержант Мусурман Муратов. Одного солдата, в длинной, с пристегнутыми за ремень полами шинели, он прострочил сразу. Но из-за печки выскочил другой, рослый, в рогатой каске, с автоматом на животе. Он нажал на спусковой крючок автомата. Пули просвистели мимо прижавшегося к печке Мусурмана и разбили оконные стекла. Муратов догадался, что фашист не заметил его, а стрелял с испуга, и тут же нажал на спуск своего автомата. Произошел лишь один выстрел — последний патрон! Однако израненный фашист, крякнув и уронив на пол автомат, упал.

— А-а-а! Попался на капкана, шайтан! — закричал Мусурман. Его глаза горели огнем. Раненый заметил, что русский солдат достает магазин. Охватив автомат, он пнул ногой сержанта. Муратов, пошатнувшись и не успев вставить новый магазин, тигром бросился на немца.

— Каюк тебе теперь, керемету!

Увидев засверкавший над головой финский нож, фашист опустил руки.

— Ты чего тянешь резину, Мусурман? — послышался за спиной голос старшины Петра Казакова.

— У барана кровь пускают в горло, а куда у фашиста, не знаю. Где у него сердце, тоже не понимаю, — вполне серьезно проговорил Муратов.

Гитлеровец, передохнув, вновь схватился за свой автомат. Но его опередили гвардейцы.

Простроченный пулеметной очередью из соседнего двора, погиб коммунист, старший лейтенант Василий Григорьевич Булыгин. Был он способным командиром, добрым, простым русским человеком, умеющим улыбаться даже в самые тяжелые минуты.

— Вася, ты всегда будешь жить в памяти твоих боевых друзей, в их благородных сердцах, — сказал на прощание старший лейтенант Михаил Мельников.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии