Эта сука, серая мышь

Надо сказать, что Митя оказался умильным существом. Учась еще в школе, он был приглашен преподавателем химии на обстоятельный разговор по поводу шаткой Митиной позиции в вопросе успеваемости. Митя на означенную встречу явился. Но, промаявшись без дела энное количество времени (округлим его для ясности до пяти минут), решил более себя не томить. Но и химику дал понять, что беспокоиться не о чем. Оставил послание – ушел-де открывать новый химический элемент Скворцовий. И подписался – «ваш Дмитрий Михайлович»… По странной иронии судьбы, этот типаж оказался еще и тезкой великого Менделеева.

Дальше Олежка планировал просветить меня о том, как привольно Мите жилось на армейских хлебах, но не успел. Дверь вдруг без всякого звукового предупреждения распахнулась, и на пороге появился Миша Талов. А вслед за ним и вся честная компания: Чижова, Дорохова и Вероника.

– Доброе утро! – окинул нас Миша начальственным взглядом. – Все уже в сборе? Очень хорошо… Идемте, Ирина! – кивнул он Чижовой.

– Может, вы мне все-таки объясните, господин Талов, в чем я провинилась? – Ирка явно увиливала от похода с Мишей в президентские апартаменты.

Вход в это помещение, расположенное этажом выше, был нам без особого приглашения категорически воспрещен. Миша, приостановившись, оглянулся на Ирку.

– Я объясню, – со зловещим спокойствием сказал он, – только давайте сначала поднимемся в мой кабинет.

Ирка сердито скинула куртку. Вытащила из кармана пачку сигарет. И, бросив одежду прямо на стол ДДА, ушла вслед за Таловым.

«Что за балаган?» – глазами спросила я у Оксанки.

Та за Вероникиной спиной указала сначала на саму директоршу. А потом покрутила себе у виска.

Вероника обернулась. Оксанка, вовремя сделала вид, что ковыряется в ухе.

– Вы это можете как-то прокомментировать, Оксана? – строго спросила Вероника.

– С утра постреливает…

– Я не про ваше ухо!.. Что Ирина себе позволяет? И главное, на каком основании?

– Вероника! Ну, вы же знаете, Ирине не нужны основания! Она работает, как умеет. И пока только благодаря этому мы держались на плаву.

Оксанка всегда стоит за Чижову горой. Если бы не она, Ирку уже давно бы поперли отсюда поганой метлой.

– Вот лично вы, Оксана, можете поручиться, что это было в последний раз?

– Лично я? Нет… Во всяком случае, насколько я знаю Ирину.

– Вот видите! – пожала Вероника плечами. Поправила на пальце огромный изумруд, так чтобы, если кто не видел, имел в виду. И тоже устремилась наверх. Но я ее задержала.

– Вероника Леонидовна!.. – В отличие от Оксанки, которая боится однажды по ошибке назвать ее Вероникой Маврикивной, я всегда зову директоршу только по имени-отчеству. – Вы не могли бы уделить мне минутку?

– Да. Что вы хотели, Полина?

– Мне необходимо уехать на несколько дней. Возможно даже, недели на две, на три. Я могу это сделать?

Вероника озадачилась.

– Олег! – обернулась она к заскучавшему менеджеру. – Вы сможете сами довести «Политэк»?

– Конечно.

– А Управу?

– Да вообще без вопросов.

– Хорошо, – позволила она мне, – вы можете уехать, Полина. Но я вам даю на все про все пятнадцать дней. Впереди декабрь. У нас перед Новым годом ожидается много заказов.

– Хорошо, я постараюсь вернуться…

– Вы меня слышали? Пятнадцать дней! Припечатала и ушла.

Я чуть было снова не присела всплакнуть. Все-таки обидно! Я же не какая-нибудь рабыня Изаура!

Меня отвлекла Оксанка.

– Куда это ты намылилась?

Пришлось взять себя в руки и вкратце изложить свой план.

Оксанка, выслушав, пришла в полный восторг.

– Класс! Обожаю кататься на твоем драндулете! Если учесть, что я по городу-то к концу поездки уже в дупелину, то что со мной будет, когда мы приедем в Воронеж?

– Зайчонок, ну кто же тебя просит так пить?

– А что мне прикажешь делать с таким шофером, как ты? Тут или пить, или стреляться из двух пистолетов!

– Огучка! А ты что, тоже поедешь? – ЯДА, бледный, как тень, отирался уже неподалеку и жадно прислушивался к нашему разговору.

Почему он звал Оксанку Огучкой, для всех оставалось загадкой. Но если судить по пристрастию ЯДА к сочинительству хокку, можно предположить, что это прозвище дошло до нас откуда-то из Страны восходящего солнца.

– Ну а что же мне делать, Лешенька?.. – Оксанка окинула опечаленного дизайнера странным взглядом, сочетавшим в себе иронию и нежность одновременно. – Эта же клуша совсем без меня пропадет!

ДДА робко взял ее за пальцы. Цвет его щек при этом неестественно загустел.

– Огучка, а можно я подарю тебе одну вещь?

– Леш, да ты меня прям как в последний путь провожаешь! Ты не расстраивайся, эту вещь, если что, можно будет в гроб положить! Ну, на крайняк, со следующим покойником передать…

Какая же Дорохова циничная! Просто уму непостижимо! Не понимаю, почему у Олега это вызывает смех.

ДДА, кстати, тоже хмыкнул. Но потом напустился на нее:

– Зачем ты так говоришь? Ты разве не знаешь, что мысль материальна?

Он не выпускал ее пальцев. Все смотрел, как зачарованный странник. Убрал челку, лезущую ей в глаза…

– Помедленее, пожалуйста, – попросил Олег, – я не успеваю плакать.

Оксанка, обернувшись, рассмеялась.