Эта сука, серая мышь

Сюжет такой: фабричные трубы, а на переднем плане лицо, при виде которого почему-то вспоминаются строки: «Капитан, обветренный, как скалы…» И оно – это лицо – в стратегически важной косынке. И надпись: «Раскрепощенная женщина – строй социализм!»

Я сидела и думала, что звук часов может доноситься только оттуда. Потому что это не плакат, а мина замедленного действия.

– Так. Что у нас там?

Сейчас показания давала Оксанка.

Когда меня забирали на алкогольную экспертизу, она их только начинала давать. Теперь дело заметно продвинулось. Следователь уже зафиксировал место и время. И в настоящий момент набивал третье по счету предложение.

– Видимость на дороге была выше средней, – подсказала Оксанка. Она не сидела и не стояла, а находилась в каком-то полуприподнятом от стула состоянии, чтобы иметь возможность подсказывать еще и расположение букв на клавиатуре, – СТЬ… вон мягкий знак… ага… на дороге была выше средней…

– Сейчас, минутку, – прервался следователь на телефонный звонок. – Але! Че тебе?.. Какую фуражку – час ночи!.. А куда собрался-то, на разборки, что ли? А, бабла с алкашей посшибать. Дело другое. А мать-то отпустит?.. Сама попросила? Ну ладно, подгребай тогда. Давай! Жду! – Повесив трубку, блюститель закона сладко потянулся. Почесал под ребрами и снова принял сосредоточенный вид. – Так, БЫ. Что за БЫ такое?

– Была выше среднего, – уже с заметным раздражением напомнила Оксанка.

– Да вы не нервничайте, девушка! Сейчас мы все напечатаем, и поедете домой. Вон он, ваш эвакуатор. Никуда не делся. Стоит под окном, дожидается.

– Да! Только там почасовая оплата! За сорок восемь часов… а с вашими темпами, я думаю, приличная сумма набежит.

– Хе! – усмехнулся следователь. – Это верно. Ну ничего, вы, москвичи, – народ богатый. Раз уж дорогу от нас до Москвы решили оплачивать… – И он снова заработал попеременно то одним, то другим указательным пальцем.

«Боже, дай мне сил! – мысленно взмолилась я. – Неужели эта черная полоса никогда не закончится?»

Чтобы хоть как-то снять напряжение, я стала потихоньку баюкать Славика. Хотя в этом не было никакой необходимости. Окончательно сломленный всем происшедшим малыш спал прямо так в полусидячей позе, под щелканье клавиш и звонящие телефоны.

Я держала Славика на коленях и ощущала, как ноги мало-помалу начинают неметь. Когда же очередь давать показания наконец дошла до меня, я поняла, что уже не могу на них встать. Это как в анекдоте про козявку. Впрочем, неважно…

Ближе к четырем утра мы, чуть живые от усталости, спустились в дежурную часть. Нужно было еще проставить на бумагах печати. Более выносливая Дорохова тащила на себе спящего ребенка. Я же с трудом передвигалась сама.

В дежурке мы столкнулись еще с одним собратом по несчастью – водителем, который первым угодил в сети коварной фуры. Весь забинтованный-перебинтованный (доктор так постаралась, что у бедняги остались видны одни глаза), он стоял, тяжело опираясь на стойку.

– Ну как вы? – с состраданием спросила у него Оксанка.

– Да вообще жопа! Мурыжили столько!.. А мне бы в больницу надо. Голова кружится, перед глазами круги. Сотрясение, наверное.

– Скорее всего, – согласилась я. – Вы действительно взгляд не можете сфокусировать. Не тошнит?

– Да подташнивает слегка… А этих из синего «Жигуленка» вообще только допрашивать начали. Попали ребята. Теперь раньше утра не выйдут. Но вы в них эффектно вписались, просто на зависть. Что называется, всем подставам подстава.

Он вяло хохотнул и тут же отвлекся от нас на расспросы дежурного. Оксанка со своей нелегкой ношей отошла в уголок и присела. А я от нечего делать стала разглядывать единственного здесь обитателя «обезьянника». Уж и не знаю, как должно было набедокурить это дитя гор, чтобы иметь такой апокалиптичный вид. Похожий на большую медузу, пленник буквально растекся по прутьям решетки. Хорошо, что не пытался разгрызть. А взгляд! Боже мой, сколько в этих черных, увлажненных, устремленных на меня глазах было всего! Надежд, восхищения, чисто кавказского пыла! Единственное сожаление – ему никак было до меня не добраться.

Все. Больше из этой ночи я ничего не запомнила. Разве что довольно меткий комментарий Оксанки, отправленный в адрес узника:

– Прикольный типок!

А дальше мы загрузились в кабину эвакуатора. И невзирая на потешные байки водителя, моментально уснули.

Во сне я то ловила сумку, якобы падающую с колен, то гонялась за белым халатом, думая, что это Леночка. Я все мечтала побеседовать с ней по душам. Сказать, что, мол, полностью поддерживаю ее. Что дед мой – такая же отвратительная скотина, как и все мужики. И должна же она понимать, как мы все презираем его за это! Но, в конце концов, выяснилось, что никакая это не Леночка, а докторша с места аварии. Потом ко мне явился Всеволод. Мы с ним страстно целовались. И он даже проявлял настойчивость в попытках расстегнуть мой бюстгальтер.