Эта ночь была бархатной

Элвису всегда нравился смех Мага. Смеялся он редко, но раскатисто, полной грудью. Смех у Мага был выразительный, как и все остальное в нем. В боссе всего было с избытком. Господь Бог, а не простой смертный. Маг не был трусом, убивающим своих подчиненных из страха. Он был просто дутая фигура, плод воображения Элвиса. А вот Гаспачо был настоящий.

— Да. Получается, что мы все же спасли твою задницу. Мы — я и этот русский.

— Тот самый русский, который сейчас запросто может пристрелить нас обоих, — улыбнулся Маг. Улыбка его напоминала свежую рану, будто ему по лицу полоснули ножом.

— Нет, — сказал Элвис. Теперь он стоял прямо перед боссом и смотрел ему в глаза. — Тебя он не пристрелит.

Элвис крепко обхватил пальцами отвертку в кармане, а потом вонзил ее в шею Мага. Старик охнул, широко открыл рот, но не издал ни звука. От неожиданности и потрясения он выронил оружие — пистолет, которым бил женщину.

Маг всегда говорил, что к огнестрельному оружию нужно прибегать только в самом крайнем случае, и Элвис в конце концов решил последовать его совету.

Маг рухнул на колени, рукой стал шарить по полу, пытаясь нащупать свой пистолет. Элвис отпихнул его оружие ногой, нагнулся и вытащил из шеи Мага отвертку. Из раны хлынула кровь. Маг схватился за шею, пытаясь ладонью зажать рану, но кровь била фонтаном — не остановить.

Он повалился на спину и лежал, словно приклеившись взглядом к лицу Элвиса. Смотрел ли Маг в глаза Гаспачо, когда тот умирал? Хватило ли у него на это порядочности? Сам Элвис смотрел в глаза Магу, пока тот не затих. Потом он бросил свой пистолет рядом с отверткой, в лужу крови, что образовалась у головы Мага.

Девушка всхлипывала. В кои-то веки ее трагичное, испуганное лицо соответствовало тому, что ее окружало. Парень, сидевший в углу лицом к стене, надул в штаны. Элвис взглянул на русского и тыльной стороной ладони отер нос, потому что сам он тоже плакал.

— Ну что, — произнес Элвис, — теперь пристрелишь меня из своего «смит-вессона»?

— Зачем? — пожал плечами русский.

— Пленка-то пропала.

— Разве засвеченные негативы восстановятся, если я тебя убью?

— Нет, — пробормотал Элвис. — Это уж точно.

— Мой тебе совет: сматывайся отсюда и не лезь на рожон.

— Девушку не тронешь? — спросил Элвис.

— У меня к ней претензий нет.

— Тогда ладно.

Элвис посмотрел на Майте. У него мелькнула мысль, что надо бы как-то утешить ее, но он не знал, что сказать, и даже не понимал, с чего вдруг у него возник порыв шепнуть ей на ухо что-нибудь приятное. Он хотел сообщить девушке, что однажды видел ее в книге сказок — в далеком детстве, когда он еще верил, что можно вырастить бобовый стебель, который поднимется до небес.

Элвис внял совету русского и покинул дом. Сюда он приехал не на машине, поэтому пошел пешком. Поливал дождь, ледяные струи пробирали до костей и обжигали кожу, смывая кровь с рук парня. Но ничто никогда не смоет все остальное, не прополощет дочиста его прошлое.

Элвис шел по улице, подставляя лицо под струи дождя.

Глава 30

Как заканчиваются истории? В комиксах, размышляла Майте, это легко определить. Завершающие рисунки, на обложке — «последний выпуск». В жизни труднее понять, где начало, а где конец. Сюжетные линии выползают за края страниц; художник-колорист не наносит последние мазки.

В ту первую ночь Майте не знала, чем все закончится, и не стала сразу искать Рубена. В ту первую ночь она вернулась домой. Ее все еще мучил страх; нужно было обработать синяки и порезы. Утром она позвонила на работу, сообщила, что попала в автомобильную аварию. Потом попробовала навести справки в ближайшей к «Астериску» больнице, бекая-мекая, задала несколько вопросов, и ей повезло: Рубен находился там.

Майте не знала, как он отреагирует на ее появление, но Рубен, казалось, обрадовался и даже не очень расстроился, когда девушка сообщила ему, что фотографии уничтожены. Очевидно, получив две пули и оставшись в живых, Рубен все остальные проблемы пока воспринимал как сущие пустяки, предположила Майте.

— Ты сделала все, что могла, — похвалил ее парень. — Это не твоя вина.

— И все равно мне кажется, что я должна была сделать больше. Те фотографии так много значили для тебя.

— Майте, ты важнее любых фотографий. Тебя могли убить, если б ты их не отдала.

Рубен с такой нежностью во взгляде посмотрел на нее, что Майте вздохнула.

— Может, позвонить кому-нибудь из твоих? Кому-нибудь из родных? — спросила она, готовая оказывать Рубену всяческую помощь. Один раз она его уже подвела. Больше не подведет.

— Ой, нет, не надо. Джеки тоже спрашивала меня об этом, но я не хочу, чтобы мама знала. Она живет в Герреро. Зачем ее волновать? Позже сам ей сообщу. Тем более что я уже иду на поправку.

— Представляю, как ты намучился. Такую адскую боль терпел. — Майте смахнула волосы с его лба.

Рубен, улыбаясь, коснулся ее щеки:

— У тебя тоже видок еще тот.

— Знаю. Завтра я выхожу на работу, все будут на меня пялиться… но позже я тебя навещу. Тебе что-нибудь принести?

— Не беспокойся, Майте. Мне всего хватает. Ну разве что газету. Я тут умираю от скуки.

— Принесу хоть полдюжины.