Есть такой фронт

— Вот это очень кстати, — сказал Пасько. — Он облегчит нам дело. Хорошо, что колонку из окон дома не видно.

Хозяин осмотрелся и пошел к колонке.

Туда же направились Пасько и Баранов.

— Иван Семенович, будьте настороже. Он может быть вооружен. Следите за каждым его движением.

— Понял.

Ведро наполнялось водой.

— Здравствуйте! — негромко произнес подошедший сзади Пасько.

Хозяин вздрогнул и отнял руку от рычага колонки.

— Кто у вас в доме? — спросил Пасько.

— А вам какое дело? Кто вы такой?

— Я начальник районного отдела МГБ — Пасько.

— В хате жена, дочь, а больше никого.

— Зря обманываете. Мне известно, что сейчас в доме находится Чугайстер, Гималей и еще один их пособник.

— Да что вы, пан начальник!..

— Хватит! Во избежание жертв — предлагаю провести нас в дом как своих родственников. Вы пойдете впереди. И ни слова. Где они находятся?

— На кухне.

— Ну как, вы согласны с нашим предложением?

— Да!

Хозяин пошел домой, вслед за ним возле стены пробирались Пасько и Баранов.

На пороге оказались одновременно. Дверь открыла хозяйка.

Оставив ведро в коридоре, хозяин вошел на кухню и, предвидя события, моментально бросился на пол с возгласом:

— Проверка документов!

— Руки вверх! — скомандовал Пасько.

В ответ раздался выстрел, Пасько и Баранов открыли ответный огонь. Один из бандитов со страшным криком упал на пол, корчась от боли. Кухня содрогалась от выстрелов и криков. Бандиты яростно сопротивлялись.

Пуля впилась в ногу Пасько. Он схватился левой рукой за стену, а правой продолжал стрелять. И тут что-то огненное обожгло живот. Пасько со стоном сполз на пол. Его подхватил Баранов, продолжая вести огонь.

Ожесточенная схватка длилась считанные минуты. На пол рухнул второй бандит… Воспользовавшись тяжелым ранением Пасько, легко раненный в руку Гималей бросился через окно в сад. Его обстреляли. И все же вторично раненному Гималею удалось скрыться тайным ходом.

Боевые друзья уложили Пасько на пальто и до прибытия санитарной машины старались облегчить его страдания, приостановить кровотечение.

Он лежал молча, с закрытыми глазами, тяжело дышал и стонал. Лицо белое как полотно. Сознание покидало его. Потом он очнулся и, чуть приоткрыв глаза, шепотом спросил:

— Ну как?

Ему сообщили, что один убит, второй ранен, а Гималей скрылся.

— Того Гималея я на дне моря найду, — горячился Баранов.

— Хозяин подвел. Погубил все. Судить его строго как пособника… Жене обо мне не говорите… — прошептал Пасько и опять потерял сознание.

В страшных муках провел ночь Александр Андреевич. Шла упорная борьба за его жизнь. Всю ночь просидели в больнице опечаленные, с суровыми лицами, его боевые друзья. Они предлагали кровь для переливания, умоляли врачей сделать все возможное, чтобы остался в живых их друг и начальник. Но исход был предрешен…

Не хотелось думать, что Пасько преждевременно уходит из жизни. Ведь он много еще мог бы сделать полезного для народа. Самому же Пасько, когда он приходил в сознание, больно было сознавать, что никогда больше не увидит свою маленькую дочурку, не услышит ее первого слова, не увидит ее первых шагов.

Тридцать два года прожил так, что никто ни в чем не упрекнет. Всегда старался быть достойным своего труженика-отца, потомственного полтавского железнодорожника. Не искал легких путей в жизни, в трудные минуты не прятался за спины товарищей, не кривил душой. Кончил начальную школу, потом ФЗУ, работал мастером мраморного цеха. В 1934 году по решению Запорожского горкома комсомола его направили в Комсомольск-на-Амуре бригадиром каменщиков. Было там нелегко, но энтузиазм и молодой комсомольский задор побеждали все трудности и невзгоды. С 1938 года — в органах государственной безопасности. Здесь нашел свое призвание. В 1942 году осуществил заветную мечту — стал коммунистом. Три года назад назначен начальником райотдела МГБ, избран членом бюро райкома партии. Сердцем и разумом оценил это большое доверие и старался оправдать его…

Вторая рана в живот оказалась роковой. Врачи и друзья сделали все, чтобы вырвать из объятий смерти Александра Андреевича, но не удалось. На второй день перестало биться сердце патриота, отважного чекиста.

7 ноября 1967 года — 50-летие Великого Октября. Вместе с Иваном Семеновичем Барановым мы идем по улицам и проспектам Львова. До чего же хорош он в праздничном убранстве! Нескончаемым потоком идут и идут в ярких костюмах поющие, счастливые демонстранты. Море кумачовых знамен и флагов проплывает мимо трибуны. Ликуют люди, познавшие радость свободного труда и счастья, обретенного в суровой борьбе.

Но не слышит, не видит народного ликования Александр Пасько. Многим таким, как он, не довелось дожить до этого великого праздника. На алых знаменах, на государственном флаге Украины есть частица и их крови, пролитой ради того, чтобы над всем миром было чистое небо, чтобы люди не знали страха, свободно трудились и счастливо жили.