Есть такой фронт

— Я ничего не знаю. Меня привезли к вам без оснований. Я подданная другого государства, и вы не имеете права меня задерживать.

— Но у подданной другого государства в корешке книги обнаружены документы, которые свидетельствуют о шпионско-разведывательной деятельности.

— Эту книгу мне подарил незнакомый мужчина…

— Так просто подарил?

— Я думала — добрый человек. Вы же сами видите, я интересуюсь флорой Львовщины, записываю названия растений.

— Но в корешке книги обнаружены эти документы.

— Они не мои. Я ничего не знала.

— Какой он на вид, тот мужчина?

— Молодой, чернявый, в сером костюме. Назвался Владимиром.

— Это тот, с которым вы познакомились в Одессе?

— А откуда вы знаете?

— Мы знаем и то, что вы фотографировали военные объекты. Вот заявление проводницы. Она так и пишет: «Туристка из шестого купе фотографировала воинские части, оборонные объекты». Что вы можете на это ответить?

— Мне известно, что в моем фотоаппарате пленка без военных объектов.

— Мы ждем от вас правдивых объяснений…

— Я говорю правду…

Полковник снял трубку:

— Прошу лейтенанта Загайного зайти ко мне…

Через минуту Владимир открыл дверь. В том же костюме, в котором он был в Одессе, подтянутый, спокойный…

— Володя, скажи им, — вскочила Дарья.

Но Владимир отрапортовал:

— Товарищ полковник, лейтенант Загайный по вашему вызову прибыл.

— Садитесь, Владимир Емельянович! Будете записывать показания госпожи Ясинской.

Ясинская встала, хотела сделать шаг, но вдруг начала кусать воротник платья.

— Ампулку с ядом вам заменили еще в Одессе, — успокоил ее полковник. — Вы же были «невестой» Володи. А он не мог допустить, чтобы вы воспользовались таким примитивным методом самоубийства, да еще в решающую для вас минуту!

Это был точный удар. Такого конца она не предвидела. Голджерс сам уговорил ее взять эту ампулу на случай провала. Теперь ее родители не получат большой суммы, на которую она себя застраховала. Села, слабым голосом начала:

— Ваш выигрыш! Мне не повезло. Я дам объяснения. Расскажу о Паськевиче, Голджерсе и других. Но… не этому человеку. Не могу смотреть на него.

— Пожалуйста, пройдемте в другую комнату, — предложил полковник. — Помочь или вы сами встанете?

Ясинская вышла.

Вскоре Иван Иванович вернулся в свой кабинет. Лейтенант ждал. Был взволнован.

— Ну вот, Володя, Ясинская дает показания Панчуку. — Полковник сел за стол, подпер рукою щеку.

— Наконец все кончилось — и без выстрела, Иван Иванович! — проговорил Загайный.

— Нет, ошибаетесь, Владимир Емельянович, — тихо ответил полковник. — До конца еще очень далеко. Дело только начинается…

А за окном во Львове зеленело прекрасное лето.

ИЛЬЯ МЫШАЛОВ ПАМЯТЬ

Я ехал в Олеско, чтобы поклониться его могиле. В руках у меня был букет красных пионов — свидетельство того, что память о нем живет в сердцах его боевых товарищей. Этот букет они поручили положить к подножью памятника чекисту капитану Николаю Васильевичу Капустыринскому.

Автобус отмеривал километр за километром, а в памяти моей всплывали рассказы свидетелей теперь уже далеких событий, и перед глазами, словно живой, вставал образ героя.

— Кому в Олеско — готовьтесь к выходу, — раздался задорный голос водителя автобуса. Я поглядел в окно. По обочинам дороги мелькали ярко-красные огоньки созревшей рябины, зелень елок, багрянец кленов. И я подумал, что вот в такой же осенний день 1946 года в Олеско прибыл новый оперуполномоченный капитан Николай Капустыринский.

— Тихо у вас тут… Хорошо… Только год прошел после войны, а ее словно и не было. Если бы не знал, то никогда бы и в голову не пришло, что тут проходили ожесточенные бои, — говорил своему начальнику майору Худякову капитан Капустыринский.

Тот усмехнулся и ответил:

— Обманчивая у нас тишина, Николай Васильевич.

Новый оперуполномоченный вскоре лично мог убедиться в достоверности этих слов.

Предатели украинского народа — оуновские бандиты террором, поджогами, зверскими расправами над людьми стремились помешать становлению новой жизни.

…За плечами у капитана Капустыринского — богатый боевой опыт, приобретенный на фронте. От командира взвода до начальника разведки артиллерийского полка прошел он путь в годы Великой Отечественной войны. Ордена Красного Знамени, Отечественной войны, боевые медали говорили о его храбрости, мужестве, военном мастерстве. Чекистская работа теперь требовала от него новых знаний, навыков, умения.

Навыки, опыт… Они приходят со временем, в практической деятельности. Общение, совместная работа с такими опытными оперативными работниками, как Худяков, Ульянов, обогащали опыт Капустыринского. Многое постиг за короткий срок Николай, глубоко понял, что успех чекистской работы прежде всего зависит от связи с народом.

Нового оперуполномоченного скоро узнали в разных населенных пунктах района. Офицер подкупал людей своей непосредственностью, умением располагать к задушевным беседам. Нередко он слышал от своих собеседников то, что бандиты угрожают расправой активистам. Вот крестьяне начали поговаривать о том, чтобы колхоз организовать, так эти мерзавцы хаты палить стали.