Есть так держать!

Курбатов слушал Витю внимательно и, казалось, спокойно. Но сдвинутые брови да несколько сломанных спичек, которые он бросил в печурку, выдавали его волнение.

Капитан-лейтенант Курбатов служил два года на одном корабле с Витиным отцом. Вместе они были и в том походе, когда тральщик взорвался, наскочив на фашистскую мину. Подобрали их из воды морские охотники за подводными лодками. В памяти Курбатова сохранилось бескровное, почти восковое лицо механика Орехова…

Больше они не встречались, и поэтому, получив командировку в Ленинград, Курбатов решил зайти на квартиру Орехова, чтобы узнать о его судьбе, а если удастся, то и помочь его жене и сыну. Рассказ Вити изменил первоначальные планы: теперь не мог капитан-лейтенант уйти просто так, оставив мальчика одного. Но что тогда делать?

— …И решил я летом перейти фронт, — закончил Витя свой рассказ, вздохнул и замолчал.

Курбатов сидел, постукивая пальцами по колену, брови его были нахмурены, в углу рта шевелилась потухшая папироска. Но вот он взглянул на Витю. Тот сразу же понял, что Курбатов ему настоящий друг!

Капитан-лейтенант подтянул к себе вещевой мешок, развязал его и осмотрел комнату, отыскивая стол. Стола не было. Только на четырех кирпичах лежал железный противень. Вот на него Курбатов и выложил масло и буханку хлеба.

Вите хотелось отвернуться, смотреть в сторону, но глаза видели только буханку.

— Ешь, Витя, — сказал Курбатов, протягивая большой кусок хлеба, намазанный маслом.

Вторично приглашать Витю не пришлось, а когда он справился со своим куском, то мешок оказался уже завязанным.

— Больше сейчас нельзя, — сказал Курбатов, поймав его жадный взгляд. — Заболеешь… Я сейчас пойду по делам, а ты тем временем приготовь настоящий обед. Вернусь — пообедаем и поговорим.

Курбатов ушел, словно и не было его. Но его появление не сон. Вон у окна лежит его вещевой мешок. Он только завязан. Витя не может оторвать глаз от него. Сколько там, наверное, лежит всякой снеди!

А есть так хочется…

Может быть, хоть заглянуть в мешок? Чуть развязать и заглянуть?.. Только заглянуть… Витя тяжело вздыхает и, стараясь не касаться руками самого мешка, а держась только за его лямки, заталкивает его подальше под кровать: брать чужого он никогда не будет. Кроме того, Курбатов сказал, что вредно есть сразу много.

Дела свои Василий Николаевич Курбатов закончил быстро, но не уходил из кабинета адмирала, а стоял перед столом и гладил рукой раздвоенный подбородок.

Адмирал заметил непроизвольное движение руки Курбатова и пытливо взглянул на него. Губы капитан-лейтенанта были сжаты, между черными бровями залегла упрямая складка, а в серых потемневших глазах можно было прочесть, что Курбатов еще о чем-то хочет сказать. И адмирал решил помочь.

— Еще есть что-то? — спросил он, тихонько постукивая карандашом по толстому стеклу, которое лежало на столе.

— Я хочу просить вас о втором месте на самолете. Здесь живет сын нашего механика. Один парнишка остался. Разрешите взять его на катера?

— Сколько мальчику лет?

— Двенадцать. — И Курбатов рассказал все, что узнал от Вити.

Адмирал выслушал его, несколько раз прошелся по кабинету, сел к столу и подписал пропуск на имя Виктора Орехова.

Когда Курбатов вернулся, Витя сидел перед печуркой, на коленях у него снова лежало старое, потертое на сгибах отцовское письмо, а на печурке кипел суп из консервов, оставленных Курбатовым.

В этот вечер, впервые за последние месяцы, Витя наелся досыта. Он лег на кровать, уже было закрыл глаза — и вдруг услышал:

— А завтра с солнышком собирайся, Виктор Георгиевич. Нечего тебе здесь штаны просиживать. С нами воевать будешь.

Вот и все. Немного грубовато, но голос ласковый, дружеский. Всего несколько слов, а ведь это настоящий переворот в жизни Вити! Еще сегодня днем он мечтал о том, как перейдет фронт, узнает в Москве адрес отца, и вдруг… Завтра лететь! Завтра уже не будет ни этой комнаты, ни школы, ни дежурства на крыше… Разве тут уснешь?

От залпов кораблей тихонько звенели стекла. Где-то упала фугасная бомба. Багровое зарево, словно кровью, залило окно.

Город борется, бьет врагов.

«А я там буду бить фашистов», — думает Витя и засыпает под полушубком Курбатова.

Витя спал спокойно, крепко, а Курбатов еще долго-долго сидел у самой дверцы печурки, подкладывал в нее щепочки из кучи дров, принесенных комсомольцами, и прислушивался к вою бомб и снарядов.

Глава вторая ВЕСНА НА ВОЛГЕ

Долгожданная весна подкралась незаметно и перешла сразу в решительное наступление.

Обнажились глинистые обрывы гор, и по ним к Волге устремились тысячи ручейков. Весело журча, они разъедали ее синий прибрежный лед.

Волга взбухла, вода давит на лед, и местами, не выдержав напора, он ломается.