Есть ли Бог?

У Бога есть право допускать природное зло (в силу той же самой причины, по какой у него есть право допускать моральное зло) – но до определенного предела. Было бы, конечно, полной неразумностью со стороны Бога непрестанно умножать зло для того, чтобы бесконечно предоставлять возможности для проявления героизма. Вместе с тем обладание какой-то значимой возможностью для проявления героизма и вытекающей отсюда возможностью формирования личности является благом для того человека, которому предоставляется такая возможность.

Природное зло в тех или иных формах дает нам знание, необходимое для выбора между добром и злом, а также возможность совершать особенно достойные действия.

Нет, однако, оснований полагать, что животные обладают свободой воли. Как же в таком случае обстоит дело со страданиями животных? Животные страдали в течение длительного времени до того, как на нашей планете появились люди. Как долго длилось это страдание, зависит от того, какие животные являются сознательными существами. Прежде всего следует принять во внимание, что, хотя высшие животные, во всяком случае позвоночные, испытывают страдания, едва ли они страдают в такой же мере, как люди. С учетом того, что страдание непосредственно зависит от процессов, протекающих в мозгу (обусловленных, в свою очередь, процессами в других частях тела), можно высказать следующее предположение. Поскольку низшие животные не страдают вовсе, а люди испытывают сильные страдания, то животные промежуточной сложности страдают в умеренной степени. Поэтому существует настоятельная необходимость в теодицее, способной объяснить, почему Бог допускает страдания животных, но это не должна быть теодицея столь же весомая, как в случае с людьми. Нам нужно лишь знать причины, по которым Бог допускает страдание, но страдание гораздо менее интенсивное, чем страдание людей. Я полагаю, что определенные элементы обрисованной выше теодицеи применимы и в случае с животными.

Благо для животных, как и благо для людей, не состоит лишь из ощущений удовольствия. И для животных существуют более значимые вещи, в частности намеренные действия, а среди них – важные намеренные действия. Жизнь животных сопряжена со множеством важных намеренных действий. Животные ищут партнера, несмотря на усталость и неудачи в таких поисках. Они прилагают огромные усилия к тому, чтобы создавать гнезда, кормить детенышей, отвлекать хищника и исследовать среду своего обитания. А все это неизбежно сопровождается болью (продолжать все усилия несмотря на усталость) и опасностью. Животное не в состоянии упреждающим образом намеренно избегать лесных пожаров или спасти от лесных пожаров своих детенышей до тех пор, пока не обнаружится реальная угроза оказаться захваченным лесным пожаром. Действия по спасению от опасности просто не могут быть предприняты до того, как появится опасность. А опасность не существует до тех пор, пока не появляется реальная возможность оказаться в огне. Животные не делают свободного выбора в пользу указанных действий, но такие действия ценны и значимы. Это великолепно, что животные кормят свое потомство, а не только самих себя; что животные исследуют свою среду, несмотря на то, что знают о сопряженных с этим опасностях; что животные спасают друг друга от хищников и т. п. Все это наделяет ценностью жизни животных. Но эти же вещи зачастую влекут за собой страдания для тех или иных созданий.

Но вернемся к главному вопросу, связанному с людьми. Читатель будет согласен с моими рассуждениями в той мере, в какой ценит ответственность, свободу выбора и свою полезность больше, чем ощущения удовольствия или отсутствие боли. Нет иного способа правильно понять зло, существующее в этом мире, кроме как посредством множества длительных развернутых мыслительных экспериментов (в дополнение к реальному жизненному опыту), в которых постулируется существование миров, весьма отличных от нашего. В связи с этими размышлениями мы задаемся вопросом о том, не следует ли из всесовершенной благости Бога, что он должен был бы сотворить один из таких миров (или вообще не творить никакого мира), а не творить наш мир. Я заключаю свои рассуждения одним очень небольшим мысленным экспериментом, который поможет приступить к дальнейшим размышлениям.