— Полковник Артемов, — продолжил Михаил Васильевич, видя замешательство Кондратова, — Главное разведывательное управление. Николай Александрович, уделите мне несколько минут вашего внимания. Разговор будет полезен нам обоим. Кажется, я разобрался в одном деле, которое не давало мне покоя. Остались невыясненными небольшие моменты.
— Полковник Артемов возглавляет оперативно-следственную группу ГРУ, — вставил Кондратов.
— Хорошо, я пойду вам навстречу, — после недолгого молчания согласился генерал. У него был приятный, бархатистый голос, однако не терпящий возражений. — Когда я закончу беседу с командиром части, где мне вас найти?
Да, приятный у него голос. Просто не верится, что он не раз срывался на крик:
«Товарищ генерал, там наших режут! Наших, мать вашу генеральскую!»
«Ну что, попробуем, ребята? Связи по-прежнему нет — можно будет отбрехаться».
«Б...! Лучше б я не заходил туда... Почти не помню, как мы вывозили на БТРах обезглавленные трупы солдат...»
Изуродованные тела мотострелков вывозил подполковник внутренних войск МВД, а ныне генерал-майор Николай Мельников.
Вот он, автор того дневника с потрепанными, а сейчас кажущимися обгоревшими страницами, исписанными не чернилами, а кровью: своей и погибших бойцов. Не верится, глядя на спокойное и слегка усталое лицо генерала, что это он был в охранении колонны под Грозным, попадал в засады, выводил из них бойцов, кого-то терял; срывался на крик на генерала армии, видел слезы на прокопченном лице восемнадцатилетнего механика-водителя, плачущего от безысходности, вызванной тупостью и бессердечностью командующего войсками.
45
Генерал Мельников был одет в военную форму и гражданскую утепленную куртку. Такое сочетание в одежде идет ему, пришел к выводу Артемов, вставая из-за стола. Не стиль, конечно, но что-то похожее. «Зачехлился» генерал, значит, рассчитывает на короткий разговор и — восвояси.
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Артемов намеренно положил на зеленое сукно стола дневник генерала — дневник откровений, разительно отличающийся от дневников других генералов, издающихся многотысячными тиражами, бестселлер, раритет в потрепанной обложке и в единственном экземпляре. Артемов ждал реакции. Он не разыгрывал спектакль, просто таким образом, казалось ему, было проще начать беседу.
Поначалу Николай Мельников не замечал коричневатой книжицы и не мог найти причину затянувшейся паузы. Наконец он заметил ее. «Вот сейчас он подастся вперед», — предположил полковник, наблюдая за генералом. Но ошибся. Тот поднял глаза и спросил:
— Это не ваша вещь. Как она к вам попала?
— Я знаю, это ваш дневник. Я делал запрос и получил ответ. Почитайте, — Артемов протянул ему радиограмму.
Мельников вернул бумагу и спросил:
— Как ваше расследование может быть связано с Игорем?
— Не скрою, в течение нескольких часов он был подозреваемым.
— В преступлении? Чего вы не договариваете?