Если ты в опасности

Зато новую школу построили рядом с домом, и Катя каждый раз неслась сломя голову домой через пустую парковку и детскую площадку, с наслаждением чувствуя, как начинают гореть от бега ноги. Девочки в классе не любили «физру», а Катя не понимала, как можно не упиваться напряжением мышц, притоком крови, сбивающимся дыханием, прыжками, кувырками, ударами по мячу. Катя мечтала о спортивной школе, но район мог похвастаться только музыкалкой, а возить ее за несколько станций метро, да еще до метро на трамвае, было некому. Учитель говорил, что ей обязательно надо пробовать себя в разных видах спорта, особенно в тех, где важны ноги, и у Кати даже были отличные лыжи, которые родителям удалось «урвать», но лыжи были зимой, а сейчас приближался конец учебного года, на улице гремел сумасшедший май, и Катя летела домой и представляла, что в квартире, в коридоре, ее ждет велосипед. Настоящий, как у взрослой, новый и быстрый.

Разумеется, она и тогда понимала, что это мечты. Родители получали достаточно денег – сто двадцать рублей плюс премии, как и все, но слово «дефицит» Катя знала неплохо. И все-таки, когда бабушка открыла входную дверь, Катя увидела…

Уже повзрослев, уже занимаясь при институте физкультуры, Катя рассказала бабушке о том совпадении. Бабушка была атеисткой, не верила ни в какие предзнаменования, но, как и положено натуре противоречивой, согласилась, что в жизни случается много непредсказуемого и странного. Ни тогда, ни после никто значения этому не придал, а сейчас Катя думала – как много было таких случайностей? Из них, если разобраться, складывается целая жизнь.

Георгина к физкультуре была равнодушна, девочка как девочка, новенькая, пришедшая в восьмой класс. Не сказать, что красивая – обычная, выделяли ее только имя и цвет волос, ставший безумно популярным в те годы благодаря латиноамериканским сериалам. Позже, живя в Испании, Катя поражалась тому, как легко в южных странах делает кинокарьеру любая бездарность, если она блондинка. Но в восьмом классе Катя еще не нарастила циничный панцирь, и Георгина привлекла ее не столько именем или внешностью, сколько какой-то патологической честностью и упорством в учебе – тем, что так сложно давалось самой Кате.

– Ты же тренируешься как проклятая, – удивлялась Георгина, когда Катя бесцеремонно просила у нее списать какой-нибудь предмет. – Химия ничуть не сложнее…

– Она скучная, – отмахивалась Катя. – Да она мне и не нужна. Биология – другое дело, мне ее в институт сдавать.

Родители и учителя соглашались, что Георгина не талантливая, даже не способная – школьная программа есть школьная программа, никаких особых требований к детям нет, на уроке все объяснят, просто надо сесть и выучить. Георгина учила спокойно и легко, то ли у нее была хорошая память, то ли настойчивость. Катя же зубрила только английский – первые же детские сборы в Польше показали, что языковой барьер штука непростая и преодолевать его рано или поздно придется. Георгине языки не давались, а ее родители-врачи были серьезно обеспокоены лишним весом, который грозила набрать дочь к двадцати годам. Катины родители были в восторге от того, что их дочь то время, которое остается от тренировок, проводит с умной и усидчивой девочкой, а не с кем-нибудь во дворах. Впрочем, курение, единственный серьезный риск подростков тех лет, Катю никак не прельщал, и даже одноклассники не лезли к ней с этой «взрослой привычкой», понимая, что у спортсменов свои правила.

И обе семьи поощряли дружбу, позволяя и ночевать друг у друга, и ходить в кафе-мороженое, где Георгина страдала над единственным дозволенным шариком, а Катя тоже страдала, потому что не привыкла есть сладкое.

Бабушка и родители разрешали Кате пользоваться косметикой: в стране были очереди и блат, а что еще может привезти девочка из заграничных сборов? Пусть лишь польская «Пани Валевска», но не лежать же ей годами? «Тушь – не хрусталь», вздыхала бабушка, подразумевая «приданое», смешно, но так и не собранное и не потребовавшееся. Георгина не обращала внимания на яркие тени и аппетитно пахнущую помаду. Катя мечтала о профессиональной форме – на ту валюту, которую разрешалось вывозить, эту форму можно было только потрогать. Георгина грезила о большой любви. Катя с отвращением взирала на учебники. Георгина могла часами просидеть над какой-нибудь усыпляющей главой. Катя получала «тройки» по милости учителей. Георгина могла бы выйти на медаль, но ей недоставало способностей. Общего у девочек было мало, но они проводили вместе все свободное время, и это не то чтобы всех удивляло, сколько озадачивало.