Если ты со мной

— Если я раскрою все свои таланты, ты будешь от меня без ума, — мы смеемся, — почему не переодеваешься? — Макс дергает за толстовку, которая перекинута через мое плечо.

— Ах, да! Собственно, поэтому я тебя искала.

— Мой любимый костюм. Кажется, мне было четырнадцать, когда мне его подарили. — Изящным движением выдергивает карандаш, зажатый за ухом.

— Ого, — теряю дар речи.

— От сердца отрываю, — шутит Макс.

Звонит его телефон. Я узнаю голос Стинга. Прогресс! Оставляю Макса одного.

Я смотрю на вещи в своих руках и пытаюсь представить четырнадцатилетнего Макса. Возраст, когда остатки детскости борются с неизбежным взрослением. Возраст, когда мы являемся максималистами, и нам кажется, что мы всегда правы. Возраст, когда все дороги перед нами открыты, и мы думаем, что нет ничего невозможного.

Несмотря на ангину и температуру сегодня необычный день. Макс начинает открываться мне. Приятно осознавать, что тебе доверяют. Вдвойне приятно, что это делает человек, которого ты знаешь буквально месяц. Много раз читала и слышала, как едва знакомые люди понимают, что они родственные души. Только общаясь с Максом, я начинаю понимать, что такое действительно случается в жизни.

С радостью надеваю костюм Макса. Я не могу отказать ему — не после всего, что он для меня сделал и делает. Втягиваю голову в плечи, чтобы насладиться запахом свежести и трав. Даже сквозь забитый нос я улавливаю эти нотки. Если я ослепну (тьфу, тьфу, тьфу), то непременно узнаю его по этому запаху.

— Если причешешься, то скажу: «Ты выглядишь круто!» — Макс застает меня в самый неудачный момент. Еще подумает, что я фетишистка! Что он сказал о моих волосах? Я хлопаю руками по голове. Птичье гнездо! Вот так называется моя прическа!

Макс смеется надо мной все время, пока я не разгоняю птичье гнездо на своей голове. Как обычно, сначала чувствую смущение, неловкость, но с каждым взрывом его смеха во мне борются злость и желание смеяться вместе с ним. Стиральная машинка пищит. Демонстративно выхожу из комнаты, но улыбаюсь, пока Макс не видит этого.

На обед Макс тушит курицу с овощами, а на гарнир — рис. Пока он колдует у плиты, я бью баклуши, потому что температура выше 39. С пол часика лежу на кровати, время от времени проваливаясь в сон. Измеряю температуру и встаю.

— Ты вовремя! Садись.

Во время обеда понимаю, что восприятие вкуса слабое. Это на руку только мужьям, которые не любят стряпню своей жены.

— Как давно ты рисуешь? — спрашиваю я.

— Сколько себя помню.

— Заканчивал художку?

— Самоучка.

— У тебя талант… на мой взгляд, — поправляюсь я, — я не знаток живописи, но все, что ты делаешь — потрясающе. Пожалуй, закажу тебе портрет своего сына.

— Клиентская база пополняется. — Смеется Макс.

— Кстати, а где ты их находишь, клиентов имею в виду?

— Через знакомых, через офис.

— Офис?

— Дизайн-студия. В основном я там работаю. Внештатный сотрудник.

— А не в основном?

— Слушай, болезнь тебе только на пользу, разговорчивая такая. Болей чаще.

— Спасибо. Ваша доброта не знает границ! — язвлю я.

Стинг оповещает о входящем звонке на телефон Макса.

— Здорова, Толстый! — Слушает собеседника. — Дома. София у меня. Нормально, только потеет как беговая лошадка, — Макс хохочет. Ушам своим не верю, что об этом он говорит Кириллу. Строю самое злое лицо. — Ладно, Толстый, увидимся. Если, конечно, я выживу. Что-то София не в духе! — слушает, что-то говорит в ответ Кириллу, смеется и завершает звонок.

— Значит, беговая лошадка? — Делаю обиженное лицо.

— Это твои слова, если помнишь.

— Не помню, — вру я, — зачем ты это делаешь?

— Только не говори, что обиделась, это же шутка. — Макс удивленно смотрит на меня.

— Зачем ты заботишься обо мне? — наконец-то я озвучиваю вопрос, который не дает мне покоя с первого дня нашего знакомства.

— Не знаю, — Макс пожимает плечами. Протягивает мне батончик КитКата.

— Не знаю, зачем ты это делаешь, — к сожалению, я не получаю долгожданного ответа, разворачиваю батончик, — но я бы хотела иметь такого заботливого брата как ты.

— Вот поэтому я это и делаю, — глаза Макса горят, словно он разгадал загадку. — Если бы ты вешалась на меня как другие девчонки, я даже пальцем не пошевелил. И еще, — моя рука с батончиком замирает на полпути, — ты выбрала меня, а не единственную подругу.

В три часа Макс уезжает на работу. Я лежу, слоняюсь по дому, смотрю музыкальные каналы, звоню бабушке, снова лежу, потом засыпаю. Просыпаюсь от звонка Ани. С ней разговариваю минут двадцать. Макс возвращается ближе к девяти.

— София?

— Я на кухне.

У меня снова высокая температура.

— Не скучала, надеюсь? — спрашивает Макс и прислоняется к столешнице.

— Самую малость, — растягиваю губы в улыбке. — Голоден? Я нашла БигБон, — замечаю след от красной помады у него на шее. Беру салфетку и протягиваю ему. Слегка касаюсь указательным пальцем до его шеи. — Испачкался.

— Ой! — резкими движениями проходится по шее, но в итоге еще больше размазывает.

Я хихикаю. Макс уходит в ванну. Судя по льющейся воде, он отмывает следы от помады не только на шее.