Если небо молчит

Лиснянская уже у себя. Сейчас она поправит перед зеркалом начес пережженных рыжеватых волос, включит чайник, проведет ладонью по шершавой коже дивана, улыбаясь воспоминаниям о вчерашнем вечере, по-хозяйски усядется за стол, включит компьютер… Пару минут машина будет загружаться, а начальница – подкрашивать розовые пухлые губки своей противной помадой со вкусом переспелой клубники. Потом вспыхнет экран, возникнет стартовая страница. Перед тем как открыть базы данных, Анна Ильинична обязательно проверит почту… В ящике наверняка дюжина новых сообщений от клиентов, контрагентов и коллег, но она сразу заметит письмо, отправленное Танкованом, и просмотрит его первым – в этом он не сомневается. Сердечко похотливой женщины затрепещет от сладкого предчувствия: в послании, конечно, объяснение в любви и мольба о новом свидании! На скачивание ролика уйдет пять-семь минут, в течение которых Лиснянская просто сойдет с ума от желания и неуемных фантазий. А потом…

К Танковану заглянул Серега Кобранов – широколицый, вечно что-то жующий молодой человек с ежиком светлых волос, известный в Сети под ником Pauk81.

– Здорово, старик! – Он помахал перед носом Максима бутербродом с ветчиной. – Давненько тебя не видел. Хочешь свежий прикол?

Тот вздохнул. Шутки Паука, как и его бутерброды, никогда не были ни свежими, ни аппетитными.

– Валяй, только по-быстрому! – Танковану хотелось побыть одному, собраться с мыслями и подготовиться к непростому разговору, который – он был уверен – состоится через пятнадцать-двадцать минут.

– Значит так. – Кобранов лукаво подмигнул. – Звонит программист на радио в программу по заявкам: «Передайте песню Пугачёвой о том, как у неё завис Windows». Ведущий: «Чего-чего?» Программист: «Ну, она же сама поёт: «Кликну, а в ответ тишина. Снова я сижу у окна…» – И Паук заржал так, что чуть не уронил бутерброд.

– Смешно, – мрачно оценил Максим. – А теперь иди-ка, дружок, на рабочее место.

– Слушай еще, – не унимался Кобранов. – Возлюбленная компьютерщика мурлычет ему на ушко: «Любимый, ну когда, когда мы будем регистрироваться?» А он: «На хрена? Я щас и так взломаю!» – Паук опять затрясся от смеха.

Танкован хмыкнул и вдруг посмотрел на приятеля как-то странно.

– Ты чего? – испугался тот. – Не вставил анекдот? Давай другой расскажу…

– Регистрироваться? – задумчиво переспросил Максим. – Это интересно…

– Ты не понял, чувак. – Кобранов снисходительно цокнул языком. – Эта баба из анекдота – просто ламер! Она имела в виду не нормальную регистрацию на сайте, а поход в ЗАГС! Сечешь?

– Сколько времени занимает бракосочетание? – быстро спросил Танкован. – С момента подачи заявления до обручальных колец.

– Я ж холостой, старик, – обиделся Паук. – Но думаю, все едино – дольше, чем крякнуть программу или взломать пароль. – Он весело подмигнул. – Женщину крякнуть – тож недолго.

– И все-таки… Месяц? Два?

Кобранов пожал плечами и сунул в рот остатки бутерброда.

– В ЗАГС ходить – только время терять, старик. Мы, компьютерщики, его ценим больше других, мы делим на него объем файла и получаем скорость скачивания! – И Паук расплылся в улыбке.

Танкован усмехнулся в ответ и хлопнул приятеля по руке:

– Сейчас гораздо важнее обратное действие. Скорость, умноженная на объем конкретной проблемы, даст мне искомое время. То самое, которое так необходимо для выигрыша.

Паук поморгал.

– Тебе виднее, – неуверенно заметил он. – Еще прикол рассказать? Слушай…

– Хватит, – остановил его Максим. – На сегодня – достаточно. Иди работай, крякальщик.

Он взглянул на часы. Четверть десятого. Лиснянская молчит. Может, еще не посмотрела киношку, а может, раздумывает, как поступить. И то и другое вполне укладывается в изначальный план. Вот если еще через полчаса начальница не даст о себе знать – появится причина для беспокойства. А если…

В кармане взвыл Демис Руссос. Максим поспешно достал мобильник и взглянул на дисплей. Звонила Михеева.

Он плотоядно улыбнулся. «Соскучилась, адвокатессочка? Сама не заметила, пташка, как попала в силок!»

Сегодня утром Татьяна долго не отпускала его. Ночь получилась жаркой, и теперь, непривыкшая к такой долгой и страстной любви, Михеева опасалась, что стоит разомкнуть объятия, Максим исчезнет, растворится в небытии, ускользнет безвозвратно. Она сама призналась ему в этом. Она заглядывала ему в глаза, осыпала поцелуями подбородок, губы, грудь и шептала:

– Не уходи, милый… Скажи мне, что все происходящее – не сон, что мое счастье – явь, а не плод бесконечных фантазий и мечтаний.

Адвокатесса, казалось, была на грани помешательства. Она то смеялась, как ребенок, которого подбрасывают на руках, то вдруг принималась лить слезы, растирая их по лицу ладошками.

– Ты вернешься? – Татьяна сидела на кровати, растрепанная, розовая от слез и любви, а Максим, стоя перед зеркалом, подправлял усики электробритвой. – Пообещай! Прошу тебя!

– Обещаю… – Он вернулся с порога, поцеловал ее и нежно погладил по щеке. – Обязательно вернусь к тебе, милая… – И уже в подъезде, сбегая по лестнице, с ухмылкой добавил: – Куда денусь!