Если можешь - беги

Брать рэкетиров пошел капитан Семенов — тот самый, с усами «щеточкой». И взял. Привез в отдел. Куда-то вышел… Да нет же, вот Семенов снова в кабинет зашел. Теперь он будет работать с задержанной. Брать объяснительную. Оформлять протокол задержания. Сверять номера купюр. И «колоть» задержанную, «колоть», «колоть»…

Но прежде чем человека «расколоть», его еще надо сломать, запугать его. «Ломал» Ирину Семенов мастерски.

— Ты мне лучше скажи, кто тебя к Мешкаеву подослал? — спрашивал он раз за разом. — Ну что ты сопли жуешь? Как деньги вымогать, так все — герои, а как отвечать… Кто за тобой стоит? Имена, клички? Да не ври мне, слышишь? Не ври!

И так — на протяжении двух, трех, четырех часов…

В конце четвертого часа Ирину, наконец, «сломали»…

Ей пригрозили, что отведут в подвал, к уголовникам, и там… И она поверила в это. И подписала все, что ей предлагали подписать.

Инсценировка, задуманная Гарцем, удалась, за исключением одной детали: хотели «взять на крючок» Шитова, а взяли — его жену. Ну да как там в пословице говорится? Муж и жена — одна сатана, так, кажется?

Ирину держали почти до часу ночи. Потом отпустили. Посадили в машину — в ту самую, белую «Ниву». И отвезли домой.

А в понедельник Ирине позвонили на работу и попросили зайти в 6-й отдел.

Там ей сказали, что на нее заведено уголовное дело…

…В ту проклятую ночь, с пятницы на субботу, в одном из домов спящего города Южно-Сахалинска, агонизировала изломаная душа.

— … Обними меня! Сильней обними! Мне страшно!.. — шептала Ирина, и Шитов прижимал ее мокрое от слез лицо к своему искореженному тоской сердцу. — Я люблю тебя… Я люблю тебя… — словно в бреду, повторяла жена. — Люби меня, слышишь?.. Люби!.. — И Шитов тонул в беспредельной и беззащитной нежности…

Эту ночь Шитов будет помнить всю свою жизнь. Он не может забыть эту ночь.

Но Шитов никогда и ничего не расскажет об этой ночи.

…Жена постепенно успокаивалась, но страх уже поселился в квартире Шитовых.

— Они обязательно придут сюда утром. С обыском, — говорила жена. И Шитов повторял:

— Да, придут.

— Они перевернут здесь все, а меня увезут в тюрьму, — говорила жена. И Шитов думал: да, могут и приехать, и увезти…

Господи, да если бы кто и приехал, что нашел бы он в квартире Шитовых? Денег у них оставалось — едва до получки дотянуть. Что с них возьмешь? Журналисты…

Никто к ним утром так и не приехал — ни с обыском, ни чтобы увезти в тюрьму. Но страх с рассветом из квартиры так и не исчез. Казалось, он поселился в углах квартиры навечно.

Скуластый сидит напротив и читает газету. Теперь уже он не притворяется пьяным: ни к чему! Кстати, Ирина столкнулась со Скуластым в коридоре. Говорит, даже запаха спиртного от парня не чувствуется. Вот так! Хитер Скуластый…

Но хитрить и претворяться Скуластому сейчас незачем. Он уже все объяснил «клиентам». Те должны понимать, что сбежать им — некуда. А что их ждет в поезде «Совгавань — Хабаровск», и без того ясно…

Кому приходилось выбираться с острова паромом, знают этот поезд. От Совгавани через Ванино он ползет всю ночь на север, к Комсомольску — на — Амуре, через глухие места, потом поворачивает на запад — и снова идет через дальневосточную тайгу — к Хабаровску. Двое суток в дороге, две ночи на колесах… Сколько пассажиров не добралось до Хабаровска, уезжая с деньгами с Сахалина! Был человек — и нет его… А потом путевые обходчики поднимали из-под откоса тела тех, кого выбрасывали на полном ходу в открытые двери вагонов, выбрасывали на верную смерть — туда, в ночь, в ничто, в никуда… Гиблая это дорога — Совгавань — Хабаровск! Впрочем, и на вокзале в Ванино пассажирам с деньгами тоже не легко…

Страх накладывается на тяжелое похмелье, и вот она — та самая тоска смертная, которой нет меры. И вот уже воображение рисует страшные в своей безвыходности картины. Они с женой сидят в Ванино, на вокзале, ждут поезда, и вдруг подходит Скуластый:» Земеля, можно тебя на минуточку — поговорить?» Шитов отказывается, и тогда Скуластый хватает Ирину за руку: «А ты что здесь, Светка / Нинка, Зинка — все равно/ делаешь? Тебя дома муж ждет, дети плачут, а ты здесь с каким-то мужиком ошиваешься. А ну, пойдем домой. Пойдем, пойдем!» Он тянет Ирину на улицу, Шитов — за ними… А что будет там, на улице, ясно без слов.

Кричать, звать на помощь милицию? А что она сможет сделать? Даже если милиция и посадит их на поезд, сопровождающего-то им — не дадут! Впрочем, до Хабаровска Скуластый ждать не будет. Зачем ему ждать до Хабаровска? Он успеет и до Комсомольска — на — Амуре с «клиентами» все решить.

Ох, тоска, тоска смертная…

Жена сидит рядом. Деньги у нее под курткой, пакет затянут ремнем, который ей дал Шитов. Жена прикрыла глаза, словно бы дремлет, но нервы у нее натянуты до предела. Шитов держит ее руку и чувствует, как бешено колотится пульс.

Уже восемь. До Ванино еще часа три. Ничего, может быть, доплывем, Шитов?..

… В понедельник они пошли на работу: Ирина — к себе на радио, а Шитов — в редакцию. И первым, с кем он столкнулся в редакционном коридоре, был Валера Буравчик.