Если я полюблю

— Оценив, как ловко граф манипулирует другими людьми, часто добиваясь от них того, что было ему нужно, я поняла, что тем же самым можно заняться и в Англии. Я буду его сводной сестрой, якобы приехавшей в Лондон, чтобы провести свой первый сезон. А граф выступит в роли моего опекуна. О подлинных причинах моего приезда в Лондон граф, разумеется, ничего не знал. Именно я придумала эту нелепую историю о том, как граф и мистер Пха познакомились в бирманской тюрьме, которая, несмотря на всю свою несуразность, работала безотказно. Эта история и якобы наша дружба с герцогом Парфордом открыли нам двери всех светских домов и салонов.

— Представив обществу мистера Пха как жителя Бирмы, вы тем самым направили на него все подозрения в убийстве лорда Филдстоуна, что было весьма удобно.

— Все так, — согласилась Джорджина. — Хотя мы не ставили перед собой цель убить именно лорда Филдстоуна. Для этой цели вполне подходил любой видный член парламента.

— Убийство высокопоставленного чиновника бирманским дха, несомненно, подтолкнуло бы власти Англии предпринять более активные действия против Бирмы, — согласился Маркус.

— Я подкинула ему на стол несколько бумаг с ложными сведениями о жестокостях правительства Бирмы. Это и было моей подлинной целью, так сказать, моим coup de grace — моим последним ударом. Но к сожалению, никакого шума в прессе не последовало, очевидно, это дело ваших рук. — Джорджина кивнула Маркусу.

— А почему все-таки Филдстоун? Может, он слишком близко подобрался к разгадке ваших намерений?

— Нет, не из-за этого, из-за другого. Он начал догадываться, что граф де Лебон вовсе не тот, за кого он себя выдает. — Джорджина сняла ридикюль с руки и бросила его Саре. — Откройте.

Внутри было несколько мелких монет и письмо, на котором виднелись выцветшие пятна крови.

— Это письмо Филдстоун написал Парфорду. Оно не закончено. В нем задавался вопрос, действительно ли герцог разрешил продать Гольбейна. Более того, Филдстоун интересовался, насколько хорошо герцог знает графа, что позволил ему остановиться в его особняке настоль длительный срок. Жан в душе был большой ребенок, — вздохнула Джорджина. — Пока все заигрывали с ним, — она насмешливо посмотрела на Сару, — он вместе с мистером Пха быстро наживал деньги, опустошая особняк герцога от хранившихся там ценностей. Он так радовался. Я предупреждала его, что можно продавать мелкие вещи, но ни в коем случае не стоит продавать картины. Это было слишком опасно, так как вызывало подозрения, но он не хотел меня слушать. Однажды, вернувшись домой, я увидела в библиотеке подделку Гольбейна. Смешно, Жан настолько обнаглел, что пытался уверить меня в том, что это подлинник.

Она рассмеялась. Но ее смех прозвучал холодно, бесстрастно, деланно, что вызывало подозрения — все ли нормально с ее рассудком?

— Лорд Филдстоун сам виноват. Он заподозрил графа, а от него было рукой подать до меня, поэтому пришлось его убрать.

— Как странно, — заметил Маркус. — Если бы вы выбрали иную жертву, мне совсем не надо было бы скрывать эту смерть, скорее всего граф тоже выпал бы из поля моих подозрений. За неделю до своей смерти Филдстоун послал меня во Францию разузнать о графе, но не объяснил, для чего это нужно. А те бумаги, которые вы специально подбросили на стол убитого, не сбили нас с пути, как вам того хотелось, а, напротив, направили наши поиски в правильную сторону. Даже без показанного вами письма я уже начал догадываться, что смерть лорда Филдстоуна каким-то образом связана с бирманской проблемой и что граф имеет к этому непосредственное отношение.

— Возможно, я кое в чем ошиблась, — мрачно отозвалась Джорджина. — В уме и проницательности вам не откажешь. Да еще нам мешал ваш лейтенант Флетчер. Но, надеюсь, миссис Хилл уже устранила эту помеху.

Она взглянула на часы.

— Ну ладно, пора нам закругляться. Надо довести дело до конца, но только аккуратно.

— Миссис Хилл? — замирая от волнения при имени Джека, спросила Сара.

— Да, она моя помощница. Она предана мне и выполнит все, что я ей велю.

Оказывается, Джек в опасности. За ним послали миссис Хилл. А она тут, притворяясь из последних сил, беседовала, надеясь, что Джек придет к ним на помощь и выручит из беды. Все напрасно…

Маркус, не замечая, как глубоко расстроена Сара, спросил:

— Но зачем надо было скрывать письмо? Оно ведь играло на руку вашим планам.

— Я знаю — зачем, — вмешалась Сара. — Письмо дало ей власть.

— Какую власть? — не понял Маркус.

— Власть над графом. Как видно из письма, там нет ни слова о ней. И действительно, никто из нас даже не подозревал ее, хотя она жила бок о бок с графом. Мы полагали, что она невинная жертва, предлог, благодаря которому граф вместе с мистером Пха приехали в Лондон, чтобы провернуть свои дела. Благодаря этому письму, если бы граф вздумал выйти из подчинения, вздумал продать другую картину или заикнулся о выходе из игры, она спокойно шантажировала бы его этим письмом, вешая на него убийство лорда Филдстоуна. — Сара с ненавистью посмотрела на Джорджину. — Это ведь давало вам власть над графом. А власть — это все.