Если бы ты был здесь

– Послушай, мне все равно, что станет со мной, – отвечает незнакомец. – Но если тебя арестуют за поездку на Санта-Крус, домой ты все равно не попадешь. – Он меряет меня взглядом, от макушки до кончика кроссовок. – Надеюсь, ты что-нибудь придумаешь, – добавляет он и, коротко кивнув, уходит прочь.

Я остаюсь одиноко стоять на причале.

Ближе к вечеру, хотя моя голова все еще забита мыслями о том, чтобы выбраться с острова, я начинаю размышлять над другим вопросом: как много людей осталось на Исабеле вместе со мной?

Мне начинает казаться – пусть это и полная чушь, – что я последний человек на земле. После стычки с тем засранцем в Центре разведения гигантских черепах я не видела ни единой живой души. В той части дома, где живет Абуэла, нет ни движения, ни света. Пляж совершенно пуст. Допустим, из-за угрозы коронавируса на Исабелу не пускают туристов, и все же мне кажется, что я попала на съемочную площадку очередной антиутопии. Декорации превосходные, но в них дико одиноко.

Я вдруг понимаю, что бреду в том же направлении, что и вчера, к Центру разведения гигантских черепах, вот только сегодня я, похоже, заблудилась и вместо черепах вижу перед собой деревянную дорожку, ведущую в мангровый лес. Скрученные ветви деревьев надо мной, словно руки с длинными пальцами, согнутыми в костяшках, кажутся какими-то бесцветными. Здесь пустынно и как-то причудливо красиво, словно я в сказке и из-за дерева вот-вот должна выскочить ведьма. Вот только в этом лесу я совсем одна, если не считать игуаны на деревянных перилах, зубцы на гребне которой встают дыбом, когда я прохожу мимо.

Я замечаю указатель на Конча-де-Перла, и что-то щелкает в моей памяти: помню, как отметила это место в путеводителе, который затерялся вместе с моим багажом, как интересное для нас с Финном. Кажется, Конча-де-Перла подходит для снорклинга, поскольку застывшая лава, обхватив небольшую часть океана, словно пара рук, превратила ее в естественную лагуну. У меня нет с собой необходимого снаряжения, но я вся вспотела и умираю от жары, а потому мечта о том, чтобы нырнуть в прохладную воду, становится чем-то вроде навязчивой идеи.

Памятуя об отравленных яблоках, я оглядываюсь в поисках запрещающих знаков, но не нахожу никаких предупреждающих об опасности табличек. Деревянная дорожка заканчивается небольшим крытым причалом, который выходит прямо к воде. Два морских льва распластались на досках, и вокруг них, словно контуры на месте преступления, темнеют влажные следы. Животные никак не реагируют на мое приближение, а я, перегнувшись через перила, вглядываюсь в водную гладь: зеленоватую, но прозрачную, – в этот момент прямо подо мной проплывает семейство морских черепах.

Что ж… Если я последний человек на земле, мне повезло оказаться не в самом худшем месте.

Я скидываю с себя кроссовки, стягиваю носки и прячу их под скамейкой на крытом причале. Словно эксгибиционист, я раздеваюсь, но здесь никого больше нет, а у меня слишком мало одежды, чтобы намочить ее. В спортивном лифчике и трусиках я начинаю спускаться по лестнице в воду. Погрузившись в воду по колено, я делаю небольшую паузу, а затем ныряю в лагуну.

Вода приятно холодит кожу, и когда я стою, то пальцами ног почти касаюсь песчаного дна. По краю лагуны растут мангровые деревья, а сквозь рябь воды можно различить черные тени застывшей лавы. Кое-где бугорки лавы выглядывают над поверхностью воды – острые, как зубы какого-то гигантского животного. Несколько мгновений я топчусь на месте, а затем беру курс на эти лавовые островки. Солнце жарит так сильно, что мне кажется, будто я нахожусь совсем рядом с ним. Я ложусь на спину и плыву, глядя на облака, неспешно движущиеся по небу.

Внезапно я чувствую, как меня кто-то тыкает в бок. Вздрогнув, я ухожу под воду, а когда выныриваю, наглотавшись воды, вижу перед собой парочку пингвинов, которые, похоже, совсем не ожидали встретить меня здесь, впрочем, как и я – их.

– Приветики, – шепчу я, ухмыляясь.

Каждый из них размером с мое предплечье, окрас напоминает смокинг, а вместо глаз – желтые точки. Я осторожно протягиваю руку, приглашая подплыть поближе. Один из пингвинов уходит под воду и почти тут же выныривает где-то слева от меня.

А второй клюет меня так сильно, что выступает кровь.

– Господи! – вырывается у меня, и я тут же пытаюсь отплыть от пингвина как можно дальше, зажимая рукой рану на плече.

Рана вроде бы пустяковая, но болит довольно сильно.

Я вспоминаю детские рассказы о пингвинах, которые заставляют нас считать их дружелюбными и милыми животными. Быть может, они просто ревностно защищали свою территорию? Быть может, я нарушила какие-то невидимые границы и случайно заплыла в их часть лагуны? В попытке дистанцироваться от агрессивных птиц я отплываю все дальше от причала, в сторону зарослей мангровых деревьев с их запутанными корнями.

Я лениво плыву вдоль края лагуны, опасаясь новой встречи с пингвинами. Меня не покидает ощущение, что за мной кто-то следит.