Если буду жив, или Лев Толстой в пространстве медицины

О духовных и физических преимуществах крестьянина по сравнению с оторванным от природы горожанином Лев Николаевич как раз в годы перед женитьбой охотно беседует с молодыми учителями создаваемых им сельских школ. Будущие успехи страны, общества, по мысли Толстого, зависят от создания здорового человека, здорового поколения. А для этого прежде всего необходимо нормальное устройство семейной жизни. Такая семейная жизнь возможна с женой из здоровой крестьянской среды. Он горячо советует своим молодым помощникам выбирать в жены баб, а не барышень.

«Взгляните на наших городских барышень, – говорил он, – этих жалких, хилых, анемичных созданий, – стянутые с утра до ночи в узкие корсеты, как бабочки, порхающие в своих уродливых, дорогостоящих костюмах, на балах, вечерах, собраниях, обратившие ради собственных удовольствий ночь в день, а временем сна, отдыха избравшие день. – Это ли жизнь?.. Посмотрите на их условное, уродливое воспитание, на их привычки, извращенный вкус, на их оторванность и отчужденность от природы, вслушайтесь в их разговоры, слова; для них пребывание в деревне было бы истинным наказанием, равносильным заточению или ссылке. Сравните теперь этих городских барышень, боящихся всего: и денного света, и солнца, и дуновения ветерка, и рева коровы, и жужжащего насекомого, сравните с нашими краснощекими, жизнерадостными Еленами, Матренами, Прасковьями, Евгениями, – чем же эти хуже первых? На мой взгляд, спора быть не может, все говорит в пользу последних; привычка к труду, крепкое телосложение, цвет лица, груди, бедра, упругие голени, – выбрав любую из них себе в жены, вы можете смело рассчитывать на безболезненные роды, на здоровое потомство и будете уверены, что навсегда вы гарантировали себя от медицинского шарлатанства, от этих докторов, лекарств, рецептов, аптек…»

Толстой, как с ним бывает, увлекается, забывает, или хочет забыть, о бедности, грязи, невежестве деревенской жизни, о бабах, умирающих от родильной горячки, от простейших страданий, от непосильного труда и недостатка пищи, от нехватки докторов и отсутствия медицинских пособий. Забывает о детях-уродцах, изувеченных голодом, духотой курных изб, детскими болезнями, – много позже он страшно опишет таких детей в «Воскресении».

Толстой увлекается, думает об идеале, думает, наверно, и о том, что умные, интеллигентные молодые люди, такие, как эти его учителя, женившись на бабах, могли бы принести в деревню те знания, ту культуру, которых ей недостает. Но, похоже, в этом увлеченно набросанном устном портрете крестьянской женщины – с ее цветом лица, грудями, бедрами, упругими голенями – таится для него и манящая интимная прелесть, тот чувственный образ, который бы хотелось ему обрести вместе с любовью идеальной.

Противореча собственным теориям, Лев Николаевич женится на барышне. Но волнующая память об Аксинье (пусть соседствующая с раскаяниями), крепкие босые ноги крестьянской женщины, как мощный импульс вызывающие в нем воспоминания, – это в нем навсегда останется. «Посмотрел на босые ноги, вспомнил Аксинью», – запись за год до смерти.

Мечтал и мучился

Первое упоминание о Софье Андреевне в его дневнике – 26 мая 1856 года: «Обедали у Любочки Берс. Дети нам прислуживали, что за милые, веселые девочки». Девочек – три. Соне, средней, в эту пору 12 лет. Сестра Лиза годом старше. Таня двумя годами младше.

Любочка Берс, она же Любовь Александровна Иславина, мать девочек, – подруга его детских лет. Говорят, мальчиком Лев Николаевич был влюблен в Любочку и однажды из ревности столкнул ее с террасы. Уже тещей, она говаривала ему, смеясь: «Видно ты меня для того в детстве столкнул с террасы, чтобы потом жениться на моей дочери». Шутка не безобидна – он мог жениться и на матери: она всего двумя годами старше Льва Николаевича.

Андрей Евстафьевич Берс, муж Любови Александровны, – гоф-медик, врач Московской придворной конторы. Семья занимает квартиру в Кремле. До женитьбы молодой доктор был близок с семьей И.С.Тургенева; у матери писателя, Варвары Петровны, от него дочь. Андрей Евстафьевич – москвич по рождению. Среди его добрых знакомых и старших возрастом пациентов немало людей, помнящих 1812-й год. Когда Толстой возьмется за «Войну и мир», Берс достанет для него бумаги некоторых свидетелей славного времени, познакомит его с врачами, участвовавшими в Отечественной войне.