«Если», 2009 № 08

— Капитан — добрый человек. Он многому тебя научил. Но, к сожалению, он не научил тебя подавать трусы мужчине. — Я прицелился в абажур указательным пальцем. — Трусы там.

Марина посмотрела на меня с яростью.

Она прошептала:

— Ненавижу…

Людочка засмеялась:

— Шутница, ты зачем пришла?

Марина замялась. Вертикальные зрачки потускнели и сузились до толщины конского волоса. Девочка смущенно посмотрела на одеяльный «вигвам», в котором пряталась хихикавшая Людочка, и прошептала:

— Маркин, давай выйдем. У меня к тебе важный вопрос.

— А почему мне вопрос нельзя услышать? — возмутилась Людочка. — Я тоже хочу важный вопрос! Ты, бессовестная инопланетная чу-чундра! Троглодитка!

— Потому что ты засмеешь меня, — был строгий ответ. — Мне нужен человек, который серьезно воспримет любую глупость.

Одеяльный «вигвам» наклонился:

— Если надо серьезно воспринять глупость, самый подходящий человек для этого — Маркин. — Людочка засмеялась: — Ладно, идите, оглоеды!

Я сказал:

— Мы никуда не пойдем, пока остается нерешенным вопрос о трусах. Трусы до сих пор висят на абажуре! Что ты с этим будешь делать, Марина?

Инопланетянка прошипела:

— Маркин, не испытывай мое терпение.

Я сказал:

— Для мужчины наличие трусов на теле — вопрос чести.

Марина закричала:

— Хорошо-хорошо, я отвернусь, ползи за своими тупыми трусами! — Она повернулась ко мне спиной. — Быстро!

Я сказал:

— Мои трусы вовсе не тупые. Это новейшие псевдоразумные трусы, разработанные ведущими специалистами Земли. Мои трусы добились высочайших результатов на международной математической олимпиаде в Ханое. Они опередили сборную Китая. А это немалое достижение, чтоб ты знала.

Марина прошептала:

— Я боюсь спрашивать, всерьез ли ты это сказал…

Людочка захихикала.

Я оделся, и мы с Мариной вышли в коридор. Дверь со скрипом захлопнулась, отделяя меня от моей любимой. Мне стало жутковато.

Я наклонился к девочке:

— Что ты хотела спросить, Марина?

Марина долго молчала. Кажется, что-то здорово ее смущало. Меня же здорово смущала грязь у нее под носом. Я демонстративно послюнявил большой палец.

Марина прошептала, загораживая лицо сумочкой:

— Попробуй коснись меня. Пожалеешь.

Я с сомнением посмотрел на палец и спросил:

— Хочешь, приготовлю твою любимую яичную скорлупу в техническом спирте?

Марина отмахнулась:

— Не сейчас. Слушай, Маркин, я долго думала, анализировала и наконец пришла к выводу, что наш полет жутко нелогичен. Не в моих правилах вмешиваться в чужие дела, но позволь задать вопрос: куда вы, собственно, летите?

Я промолчал.

Марина нахмурилась:

— Откуда здесь говорящая печка? Зачем вообще говорящая печка на космическом корабле? Вы говорите, что ПОГ-2 — научный объект, но я не видела, чтоб вы проводили какие-нибудь эксперименты… Так какой в ней смысл? Я не вижу смысла в говорящей печке, и меня это раздражает.

Я промолчал.

Марина выпустила коготки и схватила меня за рукав:

— И почему, черт возьми, в вашем холодильнике не кончаются продукты? Кто их туда подкладывает? Я специально просидела возле холодильника битый час. Готова поклясться, никто к нему не подходил за это время. Но когда я открыла дверцу, в холодильнике лежала еда, которой час назад не было! В том числе мой любимый технический спирт. Уж не говорю о яйцах, которыми холодильник забит на треть, если не больше!

Я вздохнул:

— Мариночка, все-таки ты инопланетянка. Если я начну распинаться об очевидных вещах, ты все равно ничего не поймешь. Потому что мы слишком разные. Потому что для твоей расы нормально разводить тараканов в голове, а для моей — держать в доме холодильник, в котором никогда не кончаются продукты. Я не вижу здесь логических неувязок. Что плохого в холодильнике, в котором всегда полно еды? Что плохого в разумной говорящей печке?

Марина спросила:

— Что?

Я молниеносным движением пальца вытер грязь у нее под носом:

— Ничего! Но ты не понимаешь этого, потому что дистанция между нашими расами слишком велика.

Марина толкнула меня кулаком в живот и закричала:

— Что за бред ты несешь?! В отличие от вашей бредятины, разведение тараканов в голове — это так естественно, что… — Девочка замолчала. — Да, — пробормотала она, прикасаясь пальцем к кончику моего носа, — но ведь для тебя это выглядит совсем иначе. Возможно, холодильник, в котором никогда не кончается еда, для хомо сапиенса такая же обыденность, как для нас — тараканы в голове. Кажется, я начинаю понимать… нет, пока не понимать, но хотя бы принимать…

Марина послюнявила большой палец и потерла у меня под носом.

Она спросила:

— Я правильно копирую вашу традицию?

Я вытер платком Маринкину ядовито-желтую слюну, сдерживаясь, чтоб не закричать от боли — слюна разъедала кожу, взял девочку за плечо и повел на кухню.

Я сказал:

— Умничка. В следующий раз скопируй ее на капитане, хорошо? А теперь давай приготовим тебе скорлупу в техническом спирте.

Марина пожаловалась:

— Это очень сложно — понять чужого. Я честно пытаюсь, но не могу себя пересилить. Ваши обычаи кажутся мне вульгарными и пошлыми, ваша каркающая речь оскорбляет мой нежный слух. Ох, как мне хочется растерзать вас на миллион кусочков!

Я сказал: