«Если», 2009 № 03

Я понял, что привлек напряженное внимание каждого, и пока сосредоточенность не иссякла, начал говорить, надеясь, что верные слова найдутся сами собой.

— Это кошмарное зрелище устроил нам Джексон, робот-уборщик, которого последнее время многие из вас видели здесь, в церкви. Как и все роботы, он обязан находить дефекты и поломки и исправлять их.

Я помолчал, внимательно оглядывая свою паству. Люди были настроены если не угрожающе, то весьма скверно, но тем не менее слушали. Я продолжил:

— Однажды, несколько месяцев назад, я решил извлечь выгоду из этой обязанности и стал репетировать проповеди в его присутствии. Я просил робота указывать на любые внутренние противоречия. Моя просьба неизбежно заставила его указывать мне на то, что является для нас предметом веры, хотя, на первый взгляд, нелогично и противоречиво. Я дал ему почитать Библию, чтобы он мог понять разницу между Божественными истинами и логическими нестыковками. До недавнего времени я не осознавал, что робот принял ее за непреложную истину.

— Но это и есть истина! — резко проскрипел мистер Ремингтон. — Это же Слово Божье!

— Знаю, — ответил я. — Но он думает, что оно применимо не только к людям, но и к роботам. Он верит, что обладает бессмертной душой.

— Машина? — громко фыркнул мистер Джемисон. — Да это же богохульство!

— Им недостаточно было захватить все наши рабочие места, — возмутилась миссис Уиллоуби. — Теперь они хотят забрать и наши церкви!

— Богохульство! — с нажимом повторил мистер Джемисон.

— Мы должны проявить сострадание, — убежденно предложил я.

— Джексон — существо добродетельное и высоконравственное, и единственное его страстное желание — присоединиться к пастве и молиться Создателю. Потому он и предпринял эту необдуманную попытку появиться в виде человека, только чтобы сидеть рядом с вами и общаться с Господом нашим. Неужели это действительно настолько ужасно?

— Пусть идет в церковь для роботов, если сможет найти хоть одну, — высказался мистер Ремингтон исполненным сарказма и презрения голосом. — Этот храм — наш!

— Так не бывает, преподобный, — заявила миссис Хендрикс. — Если у него есть душа, то почему бы ей не быть у моего пылесоса или у игрушечного танка.

— Я всего лишь человек, — ответил я. — И тоже могу ошибаться. Я не притворяюсь, что у меня есть ответы на абсолютно все вопросы, даже на большинство из них. Я готов рассмотреть все ваши возражения в течение следующей недели, и мне хотелось бы, чтобы каждый из вас спросил свое сердце, есть ли в нем толика сострадания для любого — пусть и не такого, как мы — существа, которое желает лишь одного: славить Господа вместе с нами. В следующее воскресенье вместо проповеди мы поразмышляем на эту тему.

Даже после этих заключительных слов они продолжали ворчать. Они хотели спорить со мной и обсуждать необычную тему тотчас же, но в конце концов я настоял на том, что с этой думой надо заснуть и проснуться, ведь предмет требует серьезного рассмотрения, а не спонтанного и необдуманного вывода. Прощаясь с прихожанами, я стал у двери и как обычно благодарил каждого за посещение, однако трое мужчин отказались пожать мне руку. Когда все до одного ушли, я отпер ризницу и приказал Джексону счистить крем с лица и рук и отправить ветхий костюм туда, где он его добыл.

Добравшись до дома, я был настолько расстроен, что совершенно не чувствовал голода, и решил предпринять долгую прогулку. Вернулся, когда уже стемнело, однако так и не смог разрешить ни одного спорного вопроса. Действительно ли душа — исключительно человеческое явление? А если в один прекрасный день мы наконец встретимся с разумной инопланетной расой, обитающей где-то там, среди звезд? Или придет время, когда дельфины или шимпанзе станут молиться тому же Богу, которому молюсь и я? И если можно инопланетянину, можно дельфину — то почему нельзя роботу?

Не было у меня ответов на эти вопросы, ни по возвращении домой, ни после бессонной ночи.

Утром я пошел в храм. Когда до церкви оставалось метров сорок, я заподозрил неладное: дверь была приоткрыта, а Джексон всегда плотно закрывал ее. Войдя, я сразу понял, что робот даже не приступал к своим утренним обязанностям: пол затоптан, цветы не политы, мусор не вынесен.

Да уж, подумал я, есть у него душа или нет, но своим поведением он все больше напоминает не самого добропорядочного человека. Харви, может, и более примитивная модель, но всегда выполнял повседневную работу, никогда не оказывался не в духе и, уж конечно, не выказывал обиды. Только людям позволена роскошь дурного настроения и скверного поведения.

Потом я увидел, что дверь в кабинет висит на одной петле и разбита в не поддающийся ремонту хлам. Первой пришла мысль об ограблении, и я в панике бросился в кабинет, на мгновение забыв, что красть там совершенно нечего.

И замер на пороге. На полу лежал Джексон. Его металлическое тело покрывали выбоины и царапины, одна нога была выдернута, рука наполовину отпилена, а голова расплющена и искорежена так, что и на голову не походила.