«Если», 2009 № 03

— Мне заложили список ваших любимых блюд, сэр, — сказал Джексон. — Чего бы вам…

— Удиви меня, — перебил я его.

— Вы уверены, сэр?

— Вполне, — ответил я. — Ланч представляется мне чем-то не слишком существенным, после того как все утро думаешь о Боге.

— Боге, сэр?

— Создателе всего, — объяснил я.

— Мой создатель — Стэнли Калиновски, сэр, — сообщил Джексон. — У меня нет информации ни о том, создал ли он всё в мире, ни о том, что он предпочитает называться богом.

Я не смог сдержать улыбки.

— Сядь, Джексон, — кивнул я.

Он поставил поднос на мой стол и спросил:

— Сесть на пол, сэр?

— Нет, на стул.

— Я робот, сэр, — ответил Джексон. — Мне не нужен стул.

— Возможно. Но если ты присядешь, я буду чувствовать себя комфортнее.

— Тогда я сяду, — сказал он, опускаясь на стул напротив.

— Ты был создан доктором Калиновски, — начал я. — По крайней мере, у меня нет причин сомневаться в этом. Но это порождает другой вопрос, не правда ли, Джексон?

Робот некоторое время смотрел на меня и наконец ответил:

— Да, сэр. Вопрос: кто создал Стэнли Калиновски?

— Очень хорошо, — похвалил я. — А ответ будет таким: Господь Бог создал его, как создал и меня, и любое другое человеческое существо, как создал Он и горы, и равнины, и океаны.

Снова пауза.

— Бог создал всё, кроме меня? — спросил он наконец.

— Это интересный вопрос, Джексон, — признал я. — Полагаю, что Бог косвенно ответственен за тебя, ведь если бы Он не создал доктора Калиновски, доктор Калиновски не смог бы сотворить тебя.

— Тогда я тоже являюсь творением Господа?

— Мы находимся в доме Божьем, — ответил я. — И я вовсе не собираюсь говорить кому-нибудь, даже роботу, что он не творение Его.

— Простите, сэр, а где находится кабинет Бога? — спросил Джексон. — Он не указан в загруженных в меня чертежах церкви.

Я усмехнулся:

— Господу не нужен кабинет. Он вездесущ.

Голова Джексона очень медленно обернулась на 360 градусов и снова обратилась ко мне лицом.

— Не вижу, — заявил он.

— Однако Он здесь, — кивнул я и добавил: — Это слишком трудно объяснить, Джексон. Придется поверить мне на слово.

— Да, сэр.

— А теперь, Джексон, мне действительно пора вернуться к работе. Увидимся во время ланча.

Робот поднялся со стула и произнес:

— Извините, сэр, я не знаю вашего имени. Если кто-то будет спрашивать, как вас назовут?

— Преподобный Эдвард Моррис, — ответил я.

— Спасибо, преподобный Моррис, — сказал он и ушел.

Разговор получился интересным, гораздо более занимательным, чем любая беседа с Харви, лязгающим предшественником Джексона. В нашем маленьком городке и приход невелик, промышленные предприятия куда-то переехали, люди последовали за рабочими местами, две другие церкви закрылись, по соседству не осталось богословов. Потому ответы на простые вопросы Джексона освежили мои мысли достаточно, чтобы я мог с новой энергией сочинять оставшуюся часть проповеди.

Над своими нравоучениями я работал очень тщательно. Когда меня сюда прислали, местная церковь была в упадке. В те далекие времена по воскресеньям у нас едва набиралось человек пять, а в другие дни недели крайне редко случайно заглядывал хоть кто-нибудь. Тогда я стал наведываться в дома к моим будущим прихожанам, выступал с речами в местных школах, благословлял футбольные и баскетбольные команды перед региональными соревнованиями и даже добровольно предлагал церковь в качестве избирательного пункта на местных выборах. Единственное, чего я не разрешал делать в храме, это проводить лотереи: святотатственным казалось поддержание церкви на средства, собранные поощрением тяги людей к азартным играм.

Вскоре мои усилия начали приносить плоды. Теперь по воскресеньям я мог ожидать человек тридцать-сорок, а то и пятьдесят, и редко случался будний денек, когда не зашли бы пообщаться с Богом два-три человека.

Ланч был удивительно вкусным. К концу дня я уже закончил черновик проповеди. Джексон тоже славно потрудился: церковь сверкала как новенькая — а храм наш не выглядел новым уже очень долгое время. По одной из стен внутренних помещений тянулся ряд фотографий прежних пасторов. Мне сказали, что двое из них служили в те далекие времена, когда президентами были Бенджамин Харрисон и Джеймс Гарфилд. По большей части строгая компания, возможно, слишком суровая и потому за последние десятилетия сильно сократившая свои ряды. Думаю, одной из причин моего назначения сюда было то, что я не угрожаю адским огнем и проклятиями, а открыто и твердо выступаю на стороне участия, исправления и искупления.

Вечером, когда я уже собирался домой, подошел Джексон и обратился ко мне с очередным вопросом:

— Извините, преподобный Моррис, скажите, следует ли мне запереть здание после вашего ухода?

Я кивнул:

— Да. Думаю, некоторые из этих великих святых, взирающих на нас с икон, оставили бы храм открытым как круглосуточное прибежище страждущих, но не в наше время. Нельзя, чтобы кто-нибудь ограбил церковь.

— Согласно моей базе данных, церковь — это культовое сооружение, предназначенное для совершения богослужений и религиозных обрядов… — начал Джексон.

— Верно.