«Если», 2009 № 03

Развалины клуба и стоящая одиноко скульптура в кепке остались позади. До отделения, если срезать дворами, оставалось недалеко. Пятница, четыре часа дня, сейчас зайти, сдать «макар» — и в кассу к Лидочке. Зарплата за месяц, отпускные, премиальные — получалось совсем недурно. Заявление на отпуск с понедельника, Сергей знал, было подписанным, в субботу плюнет на все и воспользуется конституционным правом на два подряд выходных. Эх, хорошо! За стеклом дежурки маячил громадный нос Паши Граматикопуло.

— Аношкин, а Аношкин, пойдешь копать картошку? — грек заржал шутке, которую произносил всякий раз, когда встречался с Сергеем.

— Вали в Грецию, — так же дежурно отмахнулся Сергей, проходя мимо.

— Серёг, подожди. Ильин сказал, как появишься, к нему зайти.

— Это на кой? — визитов к начальнику отдела майору Ильину участковый не любил. Так и жди какой-нибудь гадости.

— А вы, русские, нам, грекам, не докладываетесь, — название гордого народа Паша произнес с ударением на втором слоге.

— Ага, афинянин. А почему тогда твой дед Зяма в Тель-Авив свалил?

— Дежурный! — пульт у Граматикопуло заговорил голосом начальника отдела. — Аношкин прибыл?

— Так точно! Я ему, Иван Алексеевич, говорю, чтобы к вам шел, а он кочевряжится!

— А ну, Аношкин, в кабинет поднимись. Жду. — Ильин отключился.

— Иди, расист. Шеф тебя все равно еще на подходе к отделу из своего окошка спалил.

Аношкин вздохнул, поправил кобуру и пошел. На второй этаж в кабинет начальства.

Иван Алексеевич Ильин был человек большой, краснолицый, со стрижкой бобриком. Свой мясистый нос майор всегда держал по ветру, а глаза имел голубые и добрые.

— А-а, Серёжа! Ты проходи, проходи, чего встал. Присаживайся. Ну, как день? Замаялся?

«Мне кранты», — грустно подумал Аношкин, а вслух бодро ответил:

— Без особых происшествий, товарищ майор. Экипаж вызывал, они двух пьяных из парка увезли, и Лиходеев утром опять вещал, ведро зеленой краски на голову вылил.

— Чью голову?

— Ну, памятника. Возле речки.

— Целое ведро? Где ж он ее взял-то, поганец? Беда с этим генералиссимусом прямо. Хоть опять закапывай, да?

— Без надобности, товарищ майор. К следующему году ее все равно в песок затянет. Голову, в смысле.

— Ну да, ну да. Я ж тебя чего звал, Серёжа. Ты, слышал, в отпуск собираешься?

— Так вы сами рапорт в понедельник подписывали, я же по графику…

— Да ты не волнуйся так, — перебил обеспокоенного Аношкина Ильин. — Дело-то пустяковое, скатаешься в соседнюю область, в понедельник вечерком дома будешь. Финчасть хорошие суточные даст, а за выходные мы тебе отпуск продлим, да?

— Зачем в соседнюю? — хмуро поинтересовался Сергей.

— В Таёжное, детдом там, ребеночка одного отвезти надо.

— Ребеночка?!

— Девчоночка, двенадцать годков. Ее у нас из детприемника забрать и к ним, в Таёжное, сопроводить.

— Товарищ майор, — сухо заговорил Аношкин, — я участковый, причем здесь какая-то девчонка? И у нас в области свой детдом есть. Почему не к ним? А тетки в соцзащите, они все вымерли, что ли? И вообще, Свиридова у нас в детской комнате, пусть она везет, раз уж так надо!

— Ты не кипятись, участковый. Я тебе не теща, нечего орать. Вот так. А Свиридова в управлении, сборы у них. Вообще, в отделе людей нет, не тебе объяснять. На дамочек из соцзащиты ты тоже зря не гони. Не справятся они, девчонка с характером, все сбежать норовит. А ты же у нас орел! Десантник, отличник боевой и политической, лейтенанта вот получил! Так что давай, давай Серёжа. Скатайся, места посмотришь, на обратной дороге пивка попьешь…

— Не видел я там чего, — пробурчал Аношкин. — А почему все-таки в Таёжное?

— Заведение у них там профильное, да. Детки, они же разные…

— Так это… Она нормальная или как?

— Ну, все. Хватит. Давай в приемник, там познакомишься. Командировочные и суточные на двоих в финчасти получишь. Поезд у тебя, — майор глянул на часы, — через три часа. Можешь дежурку взять, к Светлане своей заедешь, скажешь. Свободен, лейтенант, я вас больше не задерживаю.

— Есть. — Аношкин по-строевому четко повернулся кругом и пошел к выходу. И уже взялся за аляповатую, под бронзу, дверную ручку, но Ильин его остановил.

— Ты оружие-то не сдал? И не сдавай, не сдавай. Вернешься, потом уже.