«Если», 2005 № 04

Итак, коль скоро мишени на стрельбище выбраны неправильно, зачехлим орудия?

Хотелось бы на этом прекратить огонь… но только Андрей Щупов абсолютно прав в самой постановке проблемы.

Давайте же вместе осмотрим стрельбище. Как ни пытается редакция «Если» напоминать своим авторам, что выпускает лишь два фэнтезийных номера в год и десять — НФ, как ни предупреждает профессионалов и начинающих фантастов о своих литературных предпочтениях, но фэнтези — да Бог с ней, с фэнтези, почтенный жанр, — хоррор, мистика и всевозможный трэш прут изо всех щелей.

Десять лет журнал ведет конкурс «Альтернативная реальность» для начинающих писателей, и за это время редакция испытала на себе все модные поветрия, которым добросовестно пытались следовать молодые авторы. Вампиры, оборотни и ходячие мертвецы начали появляться на страницах их произведений уже в середине девяностых, но довольно долгое время скромно брели по обочине, не занимая дороги. Однако в последние два-три года нечисть решительно вырвалась на оперативный простор и, главное, принялась выяснять свои непростые отношения с представителями человечества — во всех анатомических подробностях.

С подобной проблематикой, озаботившей умы молодых фантастов, ныне конкурируют лишь экскурсии на помойку или в канализацию — турпредложения, которые еще четыре года назад казались экзотикой.

Конечно, можно представить себе «мыслящие фекалии» чем-то вроде литературного эксперимента. Почему, мол, Шарлю Бодлеру позволено:

Вы помните ли то, что видели мы летом?
Мой ангел, помните ли вы
Ту лошадь дохлую под ярким белым светом
среди рыжеющей травы?
Полуистлевшая, она, раскинув ноги,
Подобно девке площадной,
Бесстыдно, брюхом вверх лежала у дороги,
Зловонный выделяя гной.

«Почему же ему можно, а мне нельзя?!»

Может быть, потому что он — Бодлер?

Может быть, потому что помимо произведений из ряда «эстетики безобразного» он писал гениальные стихотворения в совершенно иной стилистике?

У «эстетики безобразного» нашлось в конце XIX века немало эпигонов, но в истории литературы — даже истории французской литературы — остался один Бодлер.

Наверное, и в истории отечественной словесности останется творчество того, с кем не желает целоваться Олег Дивов. Останется в качестве литературного эксперимента талантливого, изощренного и эрудированного (не только в области копрологии) писателя. Однако боюсь, что когорта авторов, тут же выстроившаяся за спиной его успеха, получит лишь сегодняшние медяки.

Но когда сантехников больше, чем писателей, «эксперимент» становится сутью литературы.

Кто сказал им, молодым и талантливым, что путешествие по канализационным трубам есть генеральный путь фантастики? Кто доказал им, что ожившие трупы, вампиры, оборотни и прочие маргиналы суть основные персонажи современной прозы? Кто убедил их, что коммерческий успех произведения зависит от количества крови на квадратный сантиметр текста?

Самый трогательный факт — это литературные конкурсы, где в качестве членов жюри выступают участники. Обратите внимание: все подобные состязания до отказа забиты хоррором и трэшем, но победителем неизменно становится произведение трепетное, порою даже слезоточивое. То есть писать почему-то хочется трэш, но читать и голосовать за него…

Понятно, что юные души блуждают в потемках — это их законное право.

Но вот невымышленный сюжет: в течение полугода в журнал «Если» поступило три произведения состоявшихся, профессиональных писателей, где насекомые, принявшие обличье человека, весьма живописно и основательно расправляются с представителями рода людского. Примерно в те же месяцы мы получили от профессионалов семь предложений по наглядному препарированию монстров — правда, трое консультантов, смакуя подробности операций, советовали проделывать все это в виртуальной реальности. В том же полугодии нас дважды пригласили на свалку, а один раз прямо в нужник.

Может быть, этого требуют читатели, которым в сегодняшней полемике досталось сразу от двух авторов?

Хорошо бы так, ибо в этом случае мир при всем его несовершенстве снова стал бы понятен… Но все читательские опросы среди жанровой аудитории (подчеркнем — именно жанровой, а не общей и не зрительской) свидетельствуют: фэнтези по популярности уступает научной фантастике, хоррор и мистика — традиционному фэнтезийному ряду, а беллетристика золотарей и патологоанатомов (трэш-фантастика) — всем остальным.

Может быть, истинный виновник — Великий и Ужасный Издатель, о котором тоже сегодня было немало сказано?

Как ни странно, среди редакторов различных издательств, выпускающих фантастику, мне удалось заметить лишь одного поклонника фекалий. Все остальные не были расположены путешествовать по разветвленной системе канализации в поисках вампиров, Короля Сточных Вод и его крыс.