«Если», 2005 № 02

Чуть увереннее. Вот так, плавно. Если я помогу уроду, мне никогда не увидеть будущего. Слегка приподнять уголки губ. Если я помогу ему, не будет ни "Клер-клуба", ни звезд, ни праздничного салюта над Экополисом, ни звездных программ, ни фосфоресцирующих керби, ни чудесных набережных. Глаза не следует округлять даже изумившись. Это вульгарно. Туффинг не требует таких движений. Гайя зажмурилась. Если я помогу уроду, не будет снежинок под северным небом, а в салонах красоты забудут мое имя. Отступников не следует помнить, они вне памяти, вне времени, их нет. Если я помогу уроду, останутся только грязь, усыхающие Языки, бесконечные очереди под сумрачными кислотными дождями, отрыжка от плохой пищи и ужасающие, неизлечимые болезни. Руки покроются сыпью, кожа полезет клочьями. Если я помогу уроду, то навсегда останусь на его уровне.

Нет, у меня впереди тысячи чудес.

Гайя чуть приподняла плечо. Художники в "Клер-клубе" хотят поразить меня формами и светом снежинок, но я сама поражу их. Светом, лучащимся из зеленых глаз. Вот так, наивно вскинуть ресницы. Я свечусь, как волшебная снежинка. Весь рукав пылает, кровь плавно омывает каждый сосуд. Как я хочу!

"Где ты, Гай, там я, Гайя".

Чего только не плавает в сонной памяти, повела она красивым плечом. Наверное, воспоминание о какой-то самке. Любовь под москитами. Даже подумать страшно. Нет, нет, решила она. Пора разбудить урода.

ЛЕОНИД КУДРЯВЦЕВ ТРЕТИЙ ВАРИАНТ

Контейнеровоз завис на высоте полусотни метров, и в брюхе его с громким хлопком открылся овальный люк. Поражая глаз разнообразием сочных красок, шурша, побрякивая и позвякивая, из люка хлынул мусор. Корабль был огромен, и мусор изливался из него, казалось, бесконечным потоком. Широкоплечий, огромный, здорово смахивающий на гориллу винарин по имени Лек напряженно разглядывал выросшую неподалеку и быстро увеличивающуюся гору отходов. Вот, наконец, он облегченно улыбнулся и сообщил: — Мы выживем. Это хороший корабль, и это настоящий, жирный мусор. Хватит надолго.

Услышав вердикт своего вождя, с десяток стоявших возле него утильменов довольно заулыбались. А два брата-близнеца, Недоумок и Дубина, от избытка чувств даже пустились в пляс. Вольф Виноградов по кличке Штопор хмыкнул. Знал бы он, дипломированный специалист по межпланетному праву, чем будет зарабатывать себе на пропитание. Совсем недавно он мчался по космосу в своем весьма элегантном кораблике. Сейчас же, для того чтобы не умереть голодной смертью, ему придется вместе с остальными утильменами рыться в обретенном "богатстве". И если потребуется, защищать его от других шараг.

Он жил на планете-свалке уже целых два месяца. К мерзкому запаху разлагающегося мусора он привык — хватило пары недель. Новые условия выживания потребуют больше времени, но и с этим он как-нибудь свыкнется. Вот только как смириться с потерей свободы? Свобода!

Похоже, он напоролся на одну из тех зверских шуточек, которыми так любит баловаться старушка-судьба. Напоролся на полном ходу, угодил, можно сказать, в идеальную тюрьму, из которой невозможно сбежать.

А мусор все сыпался, и гора его, всего лишь пять минут назад достигавшая размера двухэтажного дома, теперь легко могла скрыть в своих недрах пятиэтажку.

— Вода, — сообщил Лек. — Ближе к правому краю упало несколько контейнеров с водой.

— Если только она годится для питья… — пробормотал Огрызок, стоявший рядом с предводителем шараги.

— Годится, — сказал Лек. — Судя по всему, это мусор с Ригля-6, а то, что они считают плохой водой, можно пить, даже не пропуская через малый фильтр.

— Ты уверен, что она там есть? — спросил Огрызок.

— Точно есть, — подтвердил стоявший с другого бока от предводителя шараги коренастый, мускулистый люцианин по кличке Чив. Его большой красный глаз, находящийся точно посередине лба, не отрывался от продолжающей расти кучи. — А еще есть пищевые отходы, они были в самом начале, а с той стороны упала одежда, которую можно выгодно обменять. Очень хороший мусор.

Чив не зря считался лучшим разведчиком в шараге.

— Ну, вот и хорошо, — промолвил Лек. — Теперь главное — спеть возле этой кучи песню собственника.

Вольф поморщился.

Песня! Причем избежать участия в действе невозможно. Единоличники на планете-свалке либо не выживали, либо вели жалкое существование. На достойную жизнь могли рассчитывать только члены шараг.

Вольфу вспомнились первые его дни на планете-свалке, после катапультирования из разваливающегося на куски корабля, и он невольно вздрогнул.

Да и чем он, собственно, отличается от других членов шараги? Только тем, что почти все они родились уже здесь, на этой планете. Их родители или родители их родителей попали на планету и не смогли ее покинуть. Так же, как он.

Вот что их объединяет. Невозможность сбежать из этой никем не охраняемой тюрьмы, унести из нее ноги.

— Песню… — пробормотал Огрызок. — Можем и не успеть. Я прикинул, шарага Трехногого где-то совсем недалеко.

— Пусть закончат, — жестко сказал Лек. — Пусть весь мусор окажется на планете.

— А если…

— Пусть он весь окажется у нас, внизу.