«Если», 2004 № 01

— Давайте завтра…

— Нельзя, племяш! Праздник-то сегодня!

— Ладно, часа через два подъеду…

— Зачем утруждаться, — улыбнулся дядя. — Я уже здесь, внизу…

Отключив видеофон, Мартин чертыхнулся. И принялся пожарными темпами наводить порядок. Едва он успел засунуть книгу чукотских сказок на самый верх шкафа, в дверь требовательно позвонили.

— Сколько же мы с тобой не виделись?! — прочувствованно вздохнул дядя, крепко обнимая племянника.

— Полторы недели, — уточнил Мартин.

— А будто полгода прошло, — развел руками гость. Затем из объемистого пакета достал не менее объемистую бутыль.

— Водка? — спросил Мартин.

— Обижаешь, племяш. С моей-то печенью… Натуральный самогон.

Мартин вздохнул и отправился на кухню. Когда он опять заглянул в гостиную, дядя держал в руках книгу — разумеется, именно ту.

— «На крыше дома отдыхало стадо тюленей. «Однако, явка провалена», — понял Штирлиц…»

Дядя захлопнул книгу и укоризненно уставился на племянника:

— Эх, молодежь, молодежь… Все легких путей ищете.

Мартин отвел глаза.

— Скользите по поверхности, не проникая в глубину.

— Это же чуждый разум! Туда не проникнешь…

— А поговорить по душам? Может, они бы и сами все выложили!

— С ключниками? — округлил глаза Мартин.

— Да что ты вообще знаешь про трудности? — неожиданно взорвался дядя. — Попробовал бы ты во времена СССР съездить в Гвинею и убедить тамошних каннибалов в преимуществах развитого социализма!

Мартин виновато пожал плечами.

— И как… удалось?

— Еще бы, — кивнул дядя. — Американцы вон до сих пор переубедить не могут.

Старый родственник примирительно улыбнулся:

— Ладно. Наливай.

— Что хоть празднуем?

— Ну ты даешь, племяш! Забыть про 611-ю годовщину Грюнвальдской битвы!..

Дальнейшая беседа шла мирно и непринужденно. Единственные разногласия возникали по технических вопросам. Мартин достал хрустальные рюмки. И тут же узнал, что натуральный неразбавленный самогон полагается пить из граненых стаканов.

Экзотические емкости в результате долгих поисков удалось обнаружить в кладовке. Водрузив их на стол, Мартин расслабился, однако встал вопрос о закуске. Дядя, как истинный гурман, отказался закусывать самогон чеддером и шпикачками.

К счастью, все необходимое было у дяди с собой — три банки кильки в томате и два сырка «Дружба».

Наполнив стаканы до краев, он провозгласил:

— За встречу!

Последующие тосты вспоминались Мартину смутно. Кажется, пили за героев Грюнвальдской битвы… Что-то насчет мировой гармонии… Потом за Высший Разум. Ага. За него пили два раза.

Дядя время от времени нюхал плавленый сырок и что-то объяснял. Какие-то глубокие философские понятия. Единственное, на что был способен Мартин — кивать и поддакивать.

— …Не ищи легких путей, племяш. Иногда надо бросить вызов судьбе…

Потом Мартин очнулся — один в опустевшей квартире. С сырком «Дружба», крепко зажатым в кулаке.

Покосился на часы — глубокая ночь.

В голове шумело.

Бутыль исчезла. По-видимому, туда же, куда и родственник.

Книга чукотских сказок была на месте.

Мартин добрался до ванной и сунул голову под холодный душ.

Сознание чуть прояснилось. Где же дядя? На него это совсем не похоже…

«Надеюсь, я его ничем не обидел?»

Попробовал восстановить в памяти разговор.

Что-то важное было сказано. Но что именно?..

Он отправился на кухню и трясущимися руками нацедил в кружку пол-литра огуречного рассола.

Дзынькнул видеофон. Мартин чуть не выронил банку с огурцами. И бросился в гостиную.

Пять минут спустя он был уже одет. Стрелки часов ползли медленно, но неотвратимо.

Он успеет. Должен успеть.

Мартин выскочил в прохладу ночной улицы. Ждать такси было некогда. Он оглянулся по сторонам.

И заметил в конце квартала милицейский уазик.

Прапорщик и сержант выслушали, не перебивая. Потом прапорщик вздохнул:

— Ну что, оформим клиента?

— Да ну, возиться… Белая горячка — значит, его надо в Кащенко…

Мартин с отчаянием всматривался в их глаза. Равнодушные, пустые. Их интеллект спал. Крепким, беспробудным сном. Неужели тот саратовский психолог был прав?

Драгоценные минуты таяли.

Как разбудить дремлющий разум?

Что заставит огонек мысли вспыхнуть в их извилинах?

И Мартина вдруг осенило.

Он полез в карман. Милиционеры уставились на бумажку в его руках.

Он с радостью заметил, как все ярче разгораются в их глазах пытливые искорки.

И тогда Мартин достал еще одну, такую же… Простую зеленую бумажку с надписью «one hundred dollars»…

Распугивая машины мигалкой, уазик кометой пронесся по ночному городу. Тормознул у ограждения Станции.

Мартин открыл дверцу.

— Не робей, парень. Мысленно мы с тобой, — напутствовал его сержант.

— Россия тебя не забудет! — кивнул прапорщик.

С объемистым пакетом в руке Мартин выбрался наружу. Сейчас вокруг Станции было пустынно. Никого, кроме скучающих пограничников и таможенников.

Мартин двинулся вперед быстрым шагом. У подножия лестницы оглянулся. Уазик был на месте. Сержант помахал рукой.

Он махнул в ответ.

Все-таки вышло! Их разум уже не спал, и хотя к двум первым бумажкам пришлось добавить еще две, Мартин об этом не жалел.

Слишком многое стояло на кону. Слишком важное… Да и ночевать в Кащенко не хотелось.