«Если», 2002 № 06

Мое внимание привлек синеватый отблеск керамики. Странно, как это удалось обжечь ее так, чтобы образовалась правильная ячеистая структура, похожая на соты. Да это и не керамика вовсе, сообразил я, а карботитан. Я помнил из школьного курса оружейного дела, что в плазменных печах его напыляют тончайшим слоем на внутреннюю поверхность стволов, начиная с ручного лучемета и кончая бортовым дезинтегратором. Получить деталь крупнее пылинки не удается до сих пор. Рассыпается из-за внутренних напряжений или по какой-то иной причине. Крайне редко попадаются карботитановые обломки доисходных времен. Исследовательские центры в надежде восстановить утерянную технологию готовы отдать и отдают за них столько, сколько запросишь. Пока безрезультатно. Вот этот образец стоит, наверно, больше, чем я заработал за всю жизнь, а заработал я немало.

Заметив мой интерес к сосуду, Хранитель испытующе посмотрел на меня, перевел взгляд на «стакан», потом спросил:

— Что это за вещь?

— Старинный предмет, — ни секунды не колеблясь, ответил я. — Очень дорогая вещь, тайна ее изготовления утеряна.

— Реликвия Древних? — сарказм Хранителя не знал границ, он просто упивался моей растерянностью.

— Ну, в каком-то смысле… Только это были настоящие, те, что жили до Исхода.

— И все же где-то в бескрайнем мире в незапамятные времена жили Древние, — сказал задумчиво Хранитель. — Настоящие Древние. Может, и впрямь их воля привела тебя на Тайлур?

— Не знаю, — я не мог оторвать глаз от «стакана», поверхность которого переливалась синими и пурпурными бликами в свете масляных плошек. — Пути Древних неведомы потомкам.

— Очень дорогая вещь?

— Бесценная, — выдавил я из себя.

— Она твоя.

— Я… я не могу взять. Щедрость твоя превосходит…

Взмах ладони Хранителя означал, что учтивость моя замечена, но дальнейший обмен ритуальными фразами неуместен.

— Теперь я ничего тебе не должен, — сказал Хранитель, вручая мне «стакан».

Артефакт оказался весьма увесистым. Я прикинул, сколько можно за него получить, если благополучно унести отсюда ноги, и повеселел. И впрямь, хоть и не было Древних, но их стоило придумать ради вот такого роскошного дара.

— Там были знаки, похожие на те, что оставили Великие, — заметил Хранитель, когда мы поднялись наверх.

— Здесь нет знаков, — я повертел в руках стакан, тщетно пытаясь откинуть захваты.

— Позволь…

Он взял у меня сосуд, ловко подцепил длинными пальцами все четыре захвата и одновременно потянул их наверх. Захваты отошли в сторону, крышка освободилась. Я осторожно взял ее — толстый кружок, залитый изнутри упругим на ощупь герметиком — и положил в карман.

Хранитель перевернул «стакан», и на его ладонь выполз прозрачный цилиндр из зеленоватого прозрачного материала. На торце вытравлены цифры и буквы. На ощупь цилиндр казался стеклянным. Числа, разделенные точками и полосами, напоминали маркировку заводской продукции. А вот буквы сложились в слова на универсальном архаике. Некоторые из них звучали непонятно. Однако хватило и названия производителя, чтобы волосы на моем затылке зашевелились. «Нанотек Меканикс» — прочитал я и вздрогнул.

Проклятие нанобов! Неужели это не выдумка…

Даже на уступе, когда в меня целились из луков, мне не было так страшно, как сейчас. Больше всего я боялся уронить стеклянное хранилище, разбить его. И тогда конец всему, потому что, если верить преданиям, вырвется смертоносное нечто, Древний Ужас, Вестник Исхода, Истребитель Жизни, Провозвестник Хвори…

— Откуда это у тебя, — мой хрип насторожил Хранителя, и он слегка подался назад.

— Досталось от чужака, — ответил он после недолгого раздумья.

— К нам в кочевье забрели путники с юга, а с ними были двое чужаков. Похожие на тебя, — добавил он. — У одного волосы, как шерсть, а кожа обгорела до черноты. Второй просто старик. Шли на север.

Искали реликвии Древних, спрашивали дорогу к горам. Чужак интересовался, не находил ли кто сосуд, подобный этому. Все пугал, говорил — это вместилище жужина.

— И не одного, — мрачно сказал я. — Миллиарды чертей вырвутся оттуда, если разбить… Каким образом сосуд оказался у тебя?

— Чужак умер, и путники тоже умерли. Старик исчез. Ушел ночью в степь и пропал. Вещи их поделили.

Колени мои подогнулись, но я тут же одернул себя. Нервы начали сдавать, боязлив стал не в меру. Мозги-то для чего! Случись здесь Хворь, да еще в те годы, Тайлур превратился бы в пустыню.

— Какая болезнь поразила твоих гостей? — спросил я на всякий случай.

— Они не были моими гостями, — с достоинством отозвался Хранитель Знамен. — Они не разделили мой кров и хлеб. И поразила их не болезнь, а чахо моего брата и сына моего брата.

— A-а… ну, конечно…

Обычаи гостеприимных кочевников мне были хорошо известны. В свое время даже мне, лицу, облеченному немалой властью, не удалось бы уйти безнаказанным, ступи я в шатер номада и откажись принять его дружбу, хлеб и наложницу. Принимал, и не раз, было дело.

Интересно, что же искал здесь неведомый путешественник. Я поднял стеклянный контейнер и повертел перед глазами. Оспины на торце насторожили меня, но задать вопрос я не успел.