«Если», 2002 № 03

Однако если говорить о жанрах — это чаще всего оказывается либо обычная фэнтези, либо женский роман, либо историческое повествование с тонкой прослойкой мистики. Повесть Елены Хаецкой «Бертран из Лангедока» — добротное историческое произведение, изящно написанное, но где там сакральное? В «Повести о последнем кранки» Натальи Некрасовой создан типичный фэнтезийный мир, непростые взаимоотношения двух рас, людей и «кранки» (некий аналог эльфов); мистическая проблематика здесь едва обозначена, в центре повествования — сугубо «посюсторонние» дела. «VIRAGO» Полины Копыловой — историческая новелла, где практически нет даже фантастического элемента, разве что главной героине временами снится преследующий ее смерч. «Деринуар — море света» Ольги Елисеевой — исторический роман из жизни елизаветинской России, всей сакральности там — описание масонских ритуалов да мудрый маг, граф Сент-Жермен. Дмитрий Володихин в повести «Мятежное семя» активно использует шумерскую мифологию. Боги, демоны и люди сплетены в такой клубок, что не сразу и различишь, где кто. Но возникает ощущение, что все это как-то не всерьез. В повести (обозначенной как часть готовящегося к изданию романа) добротно выписана древняя бесовщина — и это что, тоже сакральная фантастика?

Пожалуй, лишь повесть дебютанта Олега Марьина «Пасечник» вполне отвечает замыслу составителя. Гоголеобразный разгул нечисти осмысляется в религиозных категориях, мир показан как поле битвы между Богом и дьяволом (насколько уж это удалось автору).

И где же мораль, господа? Термин «сакральная фантастика» вполне имеет право на существование. Сборники эти — дело нужное, опубликованные произведения сами по себе интересны. Только вот не поспешил ли составитель материализовать свои жанровые абстракции?

Виталий Каплан

Джордж Локхард Восход Черного Солнца

Москва: Центрполиграф, 2001. — 494 с.

(Серия «Перекресток богов»). 8000 экз.

Где-то спрятан необыкновенно мощный магический артефакт, который по разным причинам мечтают заполучить буквально все. Кроме главных героев: разумной ящерицы и двух драконят — они, в сущности, всего лишь дети, оказавшиеся в чужом враждебном окружении. Герои мечтают обрести дом и родных, любить и быть любимыми, но наступает время, когда каждый понимает: чтобы защитить свою мечту, необходимо бросить вызов сильным мира сего. Как видим, сюжет более чем тривиален. Характеры героев и проблематика — тоже. И ничем бы эта книга не выделялась среди множества подобных в жанре героической фэнтези, если бы не чудовищное количество заимствований!

Рецензент не против всевозможных аллюзий, скрытых цитат и знаковых обменов — что поделать, коли мы живем в эпоху постмодернизма. Но ведь всему есть предел, положенный литературным вкусом! Доходит до смешного: даже название книги русскоязычного автора, выступающего под англизированным псевдонимом, повторяет название вышедшего намного раньше романа К.С.Фридмана. При прочтении складывается впечатление, что каждая вторая сцена списана с какой-то аналогичной книги: легко узнаются Дж. Р.Р.Толкин, М.Уэйс и Т.Хикмен, Н.Перумов, У.Ле Гуин и даже Ф.Херберт. Оттуда же взято большинство реалий — причем зачастую без всяких объяснений. И как после этого не слишком искушенному читателю догадаться, что слово «тангар» синонимично слову «гном»? И что слово «палантир» — синоним «магического шара»? (Кстати, у Толкина палантиры — это не магические шары вообще, а вполне определенные уникальные магические реликвии.) Заимствованные реалии еще и забористо перемешаны. Автору мало было соединить в истории о создании мира Библию и «Сильмариллион» — он в свою космогонию добавил и древнегреческую мифологию. Но это лишь первое блюдо: «Восход Черного Солнца» — начальная книга трилогии…

Ксения Строева

Критика

Владислав Гончаров, Наталия Мазова Толпа у открытых ворот

Отечественная фэнтези, вслед за фэнтези переводной, несколько лет назад ворвалась на книжный рынок, едва не вытеснив НФ на обочину. Словно ниоткуда появились сотни книг десятков авторов, многие из которых уже сегодня благополучно забыты. Что выдержало проверку временем, какие новые звезды взошли на ее горизонте, прогрессирует или деградирует российская фэнтези, какие направления внутри жанра сформировались? Об этом размышляют петербургские критики.