«Если», 2002 № 09

Более тонкий, чем папиросная бумага, Хулм лихорадочно метался по кабинету, то исчезая из вида, то появляясь снова, когда его оставшиеся видимыми измерения представали перед наблюдателями. Встревоженный Гарнетт вскочил на ноги.

— Эй, вы, безумец, я не знаю, что вы сделали с Оуэном, но вам не уйти от ответственности.

И с этими словами Гарнетт бросился на Лукаса, едва успевшего увернуться от врага.

— Губерт, помоги! — вскричал он.

Новейшее приобретение факультета астрономии вдруг повалилось на коврик, утратив способность стоять. Конечности его были заменены уменьшенными копиями всего тела. Там, где прежде находились руки и ноги, теперь торчали крохотные головы. В местах, где следовало располагаться конечностям малых Гарнеттов, помещались тела еще более мелкие… И так далее, и так далее, насколько могли различить глаза Лукаса.

Над хаотическим потоком жалоб мелких голов возвышались макропроклятья, исходившие изо рта главного Гарнетта. Лукас осел прямо в кресло Хулма. Плоский профессор явно не нуждался в нем, так как случайно провалился сквозь щель в закрытый ящик стола.

— Ты фрактализировал его? — усталым голосом спросил Лукас. — Представил в виде собственных подобий?

Губерт довольно ухмыльнулся:

— Именно.

И тут Лукас услыхал вой сирены. Безнадежным движением он открыл ящик, в котором исчез Хулм. Превратившийся в листок бумаги ученый муж выскочил оттуда, как чертик из табакерки.

Но в этот самый миг в кабинете мужа объявилась радостная Бритта Хулм, заметившая своего развоплощенного мужа в одно из тех коротких мгновений, когда он казался вполне материальным.

— Ты уже готов к раннему ланчу, мой дорогой? Придется поспешить, если ты не хочешь, чтобы Саймон ожидал нас…

Тонкий, как пленка, призрак мужа принялся безмолвно умолять жену о помощи. Его неестественное волнение наконец привлекло внимание супруги.

— Ты неважно чувствуешь себя, дорогой?

Оуэн замотал головой, и зрелище это Лукас, во-первых, охотно не видел бы, а во-вторых, охотно забыл бы. Голова профессора то возникала из небытия, то снова проваливалась в него, передвигаясь в своем вращении из одной плоскости в другую.

Бритта завизжала с громкостью, доступной лишь оперной певице. Лукас открыл было рот, чтобы успокоить женщину, однако она завизжала еще раз. А потом еще раз. И еще… Однако в четвертом вопле уже не было прежней силы. В пятом ее оказалось еще меньше.

Бритта торопливо уменьшалась в размерах. Тело ее сокращалось, в точности сохраняя свои пропорции, допплеровский эффект превращал ее голос в комариный писк. Она последовательно миновала размеры ребенка, кошки, мышки, пчелки, москита, после чего вообще исчезла из вида.

— Кажется, ты хотел, чтобы она умолкла, — деловым тоном объяснила свой поступок Святая Барбара. — Поэтому я припомнила некоторые интересные выводы, сделанные Стивеном Смейлом в «Журнале Нелинейной Динамики», о странных аттракторах применительно к уровню Планка…

Прежде чем Святая успела закончить свое объяснение, послышались полные ужаса голоса — в дверях кабинета уже собиралась потрясенная толпа.

Лукас покрылся потом. В голове его прокатывались валы фрактального моря.

— Надо убираться отсюда, — буркнул он внезапно охрипшим голосом.

Тихий солнечный свет лег на Лукаса и обоих Святых, ласковый ветерок прикоснулся к его волосам и одеяниям его спутников. Вызванное необходимостью путешествие в высших измерениях, безусловно, имело свои достоинства.

Из остановившейся совсем рядом с его «веспой» полицейской машины еще выгружались офицеры.

Главный из копов был похож на культового кинорежиссера Джона Уотерса, только заметно хмурился.

— Где здесь проблемы, сэр? — спросил он Лукаса.

— Э?.. Наверху.

Прочие явившиеся по вызову копы уставились полными подозрительности взглядами на обоих Святых. Наконец Лукас овладел собой в достаточной мере, чтобы предложить объяснение их странному виду.

— А это, офицер… это мои гости… старые друзья, хиппи. Преподаватели из Беркли, Западный Берег. Вас удивляют нимбы? Ну, это как светящиеся палочки, которыми пользуются ребята на вечеринках. Надеюсь, что теперь вам все понятно.

С согласным урчанием копы развернулись в сторону становившегося все более громким шума внутри «Блэквуда». У парадного входа в здание их уже ожидала несокрушимая Писки Виспэвей, облаченная в какой-то жуткий шатер из клетчатой ткани. Возникла короткая стычка вроде той, что произошла между Робином Гудом и Малюткой Джоном на бревнышке через ручей, и Писки вышла из нее победительницей. Со всей возможной для себя скоростью она направилась в сторону Лукаса, гремя бижутерией, как потревоженная ураганом занавеска из бусин.

Прежде чем его увесистая подруга успела приблизиться, Лукас обратился к обоим Святым.

— А вы можете вернуть этим людям их прежний облик?

— Конечно, — ответила Барбара.

— Не знаю, следует ли нам по-прежнему выполнять его просьбы, — усомнился Губерт. — После той жуткой лжи, которую этот человек сказал полиции. Нашел себе хиппи!

Лукас постарался не завопить: