Эскорт

— И не подумаю, — ее ярый протест еще сильнее взрывает меня, перед взором темнеет, взрываясь мириадами красных всполохов. Я едва ли не стаскиваю ее с себя, в тот момент, когда она пытается расстегнуть мои брюки и ей это удается. Я чувствую облегчение, когда член перестает упираться в тугую ткань боксеров, но кое-что доставит мне куда большее облегчение.

— Тебе стоило лишь сказать волшебное слово, Эльза, — тяжело дыша, проговариваю я, наматывая ее хвост на кулак.

Она открывает рот, для того, чтобы ответить, но я не даю ей этой возможности. Силой притягиваю ее к себе, проникая членом в раскрытые губы, подаваясь бедрами. Блядь, это слишком ахуе@@о, чтобы быть правдой. Головка упирается в ее рефлекторно сжимающееся горло, и я едва сдерживаю себя, чтобы не начать вбиваться в нее в бешенном ритме, как в последнюю шлюху. Купленную.

Но это не правда. Я лгу себе, пытаюсь ее обесценить, получая извращенное удовольствие, замечая ее выступившие в глазах слезы.

Она царапает мои бедра, заставляя меня ослабить хватку, и я сдаюсь, позволяя ей самой управлять процессом, лишь периодически заставляя ее глотать, давиться, поглощать мой член своим ртом и горлом, принимая полностью, вбирая меня в себя. Я хочу, чтобы на ее теле ни осталось ни единого миллиметра, где не было бы меня.

Она не может сказать и слова, растрачивая каждую секунду без моего члена во рту на дыхание. Сосет она божественно, умудряясь вылизывать головку, поглощая меня так глубоко и мощно. Я даже не знаю радоваться этому или ненавидеть этот факт.

Наверное, принятие того, что я у нее не первый — единственный выход.

Я растворяюсь в ослепительно приятных ощущениях, хлюпающих звуках и стонах боли и наслаждения, потому что не сомневаюсь в том, что ей нравится. Ослабляю хватку, ощущая, что еще чуть-чуть и я кончу в ее рот, накачав горло спермой.

— Не хочу так, — иступлено шепчу я, сдаваясь ей. — Иди ко мне, детка, — моя очередь умолять.

Она могла бы съязвить, но я поднимаю ее на себя, и вновь не даю ей ответить. Она откликается стоном, когда я опускаю ее на себя, заполняя каждый миллиметр тугой щелки. Эльза…

— Лиса, — выдыхаю я, прижимая ее к себе так крепко, насколько это возможно. — Боже, ты ощущаешься, как рай, — шепчу ей в губы, продолжая ощущать ее влажную кожу своей.

Одежда летит в сторону, грани разумного и дозволенного стираются. Крики и стоны эхом отлетают от стен, заглушая соседей, пока мы с ней поднимаемся по лезвию в небо. Запретов нет, нет стыда и совести, только инстинкты, похоть и полное слияние, о котором не пишут в книгах, которое не покажут в кино.

Это невозможно описать, можно лишь ощутить, но кто осмелится передать — тот просто Бог слова.

В первый раз я взрываюсь в ней где-то на полу, распяв под собой, уже абсолютно голый, понятия не имея, как мы разделись и докатились до панорамного окна вместе.

Влажные, потные, лишенные дыхания — эта близость забрала у нас все, испепелила в очередной раз, но я готов сгореть сотни раз, если придется, чтобы ощутить это вновь. Глядя в ее глаза, я вне всяких сомнений читаю один ответ: она…она тоже готова умереть за нас снова.

И снова.

* * *

Растянувшись обнаженной на мягком ковре, Эльза не может уснуть под убаюкивающей треск электрического камина. Драгон, наоборот — спит также крепко, как и впечатляющих размеров дракон, устроившийся на его груди в виде татуировки.

Она настолько ему подходит, что кажется, он был рожден с каждой чешуйкой, аккуратно выгравированной на его коже.

После таких горячих и бурных сексуальных спринтов, воздух от кондиционера приятно щекочет кожу. Она вся покрывается мурашками, не в силах понять, что же на нее так влияет — поцелуи ветерка, или спящий рядом мужчина, одного присутствие которого взывает в ней трепет, восхищение и самые глубокие чувства, которые только может испытывать женщина к мужчине.

Эльза порой, влюблялась, даже в своих жестоких любовников. У нее были токсичные отношения, чувства, разрушающие мании, граничащие с ненавистью. Была и бешенная страсть, и отторжение мужчин, огромная ненависть, вызывающая приступы рвоты.

В разные периоды жизни она испытывала много разных чувств, и многие их них забылись, а после черепно-мозговой травмы и вовсе превратились в нечто зыбкое и эфемерное.

Но даже самая сумасшедшая влюбленность не идет ни в какое сравнение с особенным чувством, которая она испытывала лишь однажды. Можно встречаться с десятками из мужчин, но лишь с одним из десяти, а может быть, даже из сотни, ты захочешь создать ребенка. Создать новую жизнь.

Она не может описать это словами, не знает откуда оно берется, но касаясь его кожи кончиками пальцев, или нежно целуя его спящего, голос внутри нашептывает: «Это отец моих будущих детей».

Будущих ли только…?

Все так сложно и просто, одновременно. Ответы уже у нее на ладони, она знает их, но не может ему рассказать. И не уверена, что хочет.

Она готова пойти на любые жертвы, если в конце концов, обретет желаемое.

Возможно, после, они больше никогда не увидятся…